держащіяся въ дружеской, болѣе или менѣе откровенной перепискѣ. Передъ нами подвижная панорама жизни минувшей, но не полная картина.
Читатели безъ труда замѣтятъ въ нижеслѣдующихъ листахъ безпрестанныя противорѣчія гра®а Ростопчина: объ одномъ и томъ же лицѣ онъ отзывается разно, смо
тря по тому, какъ это лицо представляется всегда возбужденному наблюденію его. Такъ напримѣръ, онъ
изображаетъ не совсѣмъ въ благопріятномъ свѣтѣ Великаго Князя Константина Павловича, и очень скоро съ восторгомъ говоритъ о полномъ благородства образѣ его
дѣйствій въ Итальянскую кампанію. Во имя всепримиряющей Исторіи да простится графу Ѳедору Васильевичу его злорѣчіе. Самъ онъ жестоко потериѣлъ за него: къ концу поприща онъ покинуть обществомъ и доживаетъ вѣкъ въ одинокомъ желчномъ раздраженіи. Нѣтъ ничего печальнѣе послѣднихъ лѣтъ его жизни, и есть что-то раздирающее душу въ этихъ безплодныхъ сѣтованіяхъ
на правительство и общество, на своихъ соотечественниковъ, и на Французовъ, среди которыхъ провелъ онъ многіе годы.
Но какъ бы ни были желчны и невѣрны сужденія графа Ростопчина, невозможно отказать ему въ сообще
ны множества новыхъ историческихъ свидѣтельствъ, въ зоркой наблюдательности и въ чрезвычайной живости изложенія. Намъ кажется, что съ обнародованіемъ на
стоящей книги мы имѣемъ въ граФѣ Ростопчинѣ уже не только оригинальнаго писателя и достопамятнаго дѣятеля грозныхъ Павловскихъ временъ и 1812 года, но и лѣтописца, показанія котораго не могутъ быть опущены въ Исторіи. Глядя на него съ сей послѣдней точки зрѣнія,
надо сказать, что и тутъ онъ жилъ не безслѣдно: въ его иисьмахъ (изъ которыхъ многія, относящіяся къ 1812 году, помѣщены въ Русскомъ Архивѣ 1875 года) и въ его отрывочныхъ Запискахъ отразилась вся его жизнь, съ молодости и до послѣдняго предсмертнаго мѣсяца, съ Ясскаго конгресса и до 14-го Декабря (его извѣстія о