Въ 1792 она возвѣстила войну королямъ и миръ народамъ. Она восторжествовала надъ королями, но пала подъ напоромъ народовъ. Революція остановилась во Франціи и, такъ сказать, застыла въ военномъ деспотизмѣ; но, благодаря этому самому деспотизму, она продолжала распространяться въ
Европѣ. Завоеванія распространяли ее среди народовъ. Выродившись и извратившись, она все-таки сохраняла достаточно энергіи, чтобъ волновать ихъ, и какъ ни искаженъ былъ языкъ свободы въ военныхъ лагеряхъ все же онъ еще глубоко иотрясалъ души. Война удивительно упрощала карту Европы. Множество границъ исчезло; націи, недавно еще раздѣленныя, такъ сказать, на части, соединились. Въ то самое время, какъ благодаря своимъ арміямъ Фрапція сближала такимъ образомъ людей путемъ знакомства съ произведеніями своихъ мыслителей, она учила ихъ, что
для націй нѣтъ ничего прекраснѣе независимости, что вѣрнѣйшій путь пріобрѣсти ее—союзъ между ними, что народамъ прииадлежитъ верховная власть, и первое употребленіе, которое они обязаны изъ нея сдѣлать,— это стать свободными. Народы безъ труда поняли этотъ языкъ, поняли
также примѣръ, данный Франціей въ 1792 г. Не поняли они только того, что, говоря такимъ языкомъ и давая такой примѣръ, Франдія стремилась къ тому, чтобы ихъ поработить и извлечь изъ нихъ выгоду. Къ тому же они не дѣлали различія между ею и человѣкомъ, который ею управлялъ; они не разыскивали черезъ какія фазы прошла французская революція и какимъ образомъ республика превратилась въ имперію; они знали револю
цiю только подъ формой завоеванія. Подъ этой формой опа распространяла въ средѣ народовъ свои принципы, подъ этой формой, и именно въ силу этихъ самыхъ принциповъ, народы возненавидѣли ее. Они возмутились противъ ея господства.
Короли Европы, предоставленные своимъ собственнымъ силамъ и своимъ рутиннымъ средствамъ управленія, были побѣждены націей, которая сражалась съ эитузіазмомъ, сначала ради своей независимости, а затѣмъ—ради славы. Когда евроиейскія націи начали войну, роли перемѣнились: теперь уже Франція была предоставлена исключительно рессурсамъ своего госу
дарства, Европа обратила противъ нее ея собственное оружіе. Весьма естественнымъ послѣдствіемъ было то, что европейскія націи не устояли противъ дѣйствія тѣхъ самыхъ страстей, которыя ихъ подняли, и, вооружившись ради собственной независимости, остались вооруженными ради мщенія и завоеванія. Каждая вложила въ борьбу ненависть, злопамятство, честолюбивые виды, которые глухо накопляются вѣками въ душахъ и которые внезапно проявляются во время великихъ кризисовъ, подобно скры
тымъ вулканамъ, обнаруживаемымъ во время землетрясеній. Толчокъ былъ такъ силсиъ, что Европа и теперь еще продолжаетъ испытывать его влія