litiques), началъ свою учено-литературную дѣятельность на поприщѣ науки международнаго права, Ему принадлежать Le traite de Paris du 20 novembre 1815, двухтомная «Ilistoire diplomatique de la guerre franco-allemande» (1875), учебникъ международнаго права (1876, второе изданіе 1887), La question d’Orient au XYIII siecle (1878 и 1889), редакція одной изъ частей Recueil des instuctions donnees aux ambassadeurs de France (1884). Кромѣ того; онъ издалъ Essais d’histoire et de critique (1883) и маленькую книжку о Монтескьё (1887) въ извѣстной серіи Les grands ёсгіvains frangais. Сочиненіе по французской революціи прямо примыкаетъ къ занятіямъ автора исторіей международныхъ отношеній, такъ какъ Сорель задумалъ въ немъ изобразить не одни внутреннія отношенія Франціи, но главньшъ образомъ значеніе революціи для всей Европы, что прямо ставило передъ нимъ задачу исторіи и международной политики въ эту эпоху, хотя въ то же время онъ обращаетъ вниманіе и на внутреннюю исторію европейскихъ государствъ, не говоря уже объ изображении событій, совершав
шихся въ самой Франціи. Подобную цѣль уже ставилъ себѣ раньше нѣмецкій историкъ Зибель въ своей Geschichte der Revolutionszeit (переведенной и по-русски), но кто только будетъ сравнивать труды Зибеля и Сореля, самъ увидитъ, насколько выше францу з- скій трудъ и но постановкѣ вопроса, и по общему построенію, и по широтѣ взгляда, и по научному безнристрастію. Пишущій эти
строки намѣревается по выходѣ въ свѣтъ всего труда сдѣлать ему подробную оцѣнку, въ которой сравненіе Сореля, какъ историка, съ Зибелемъ должно будетъ особеннымъ образомъ выяснить выдающаяся достоинства книги Сореля.
Во французской исторіографіи трудъ Сореля примыкаетъ къ извѣстному сочиненію Токвиля «L’ancien regime et la revolution(есть и по-русски). To, что Токвиль сдѣдалъ для Франціи, Сорель примѣняетъ ко всей Европѣ, доказывая, что французская ревоиоція, которая представляется для однихъ ниспроверженіемъ, для друГихъ-—возрожденіемъ стараго европейскаго міра, есть не что иное, какъ естественное и необходимое продолженіе (suite) исторіи Европы, и что у революціи не было ни одною слѣдствія, даже самаго необычайнаго, которое не вытекало бы изъ этой исторіи и не объяснялось бы прецедентами стараго порядка. Въ этомъ отношеніи особое значеніе имѣетъ первый томъ труда Сореля, который можно было бы назвать обзоромъ внутренней исторіи европейскихъ государствъ въ XVIII вѣкѣ, составленномъ подъ однимъ, опредѣ
шихся въ самой Франціи. Подобную цѣль уже ставилъ себѣ раньше нѣмецкій историкъ Зибель въ своей Geschichte der Revolutionszeit (переведенной и по-русски), но кто только будетъ сравнивать труды Зибеля и Сореля, самъ увидитъ, насколько выше францу з- скій трудъ и но постановкѣ вопроса, и по общему построенію, и по широтѣ взгляда, и по научному безнристрастію. Пишущій эти
строки намѣревается по выходѣ въ свѣтъ всего труда сдѣлать ему подробную оцѣнку, въ которой сравненіе Сореля, какъ историка, съ Зибелемъ должно будетъ особеннымъ образомъ выяснить выдающаяся достоинства книги Сореля.
Во французской исторіографіи трудъ Сореля примыкаетъ къ извѣстному сочиненію Токвиля «L’ancien regime et la revolution(есть и по-русски). To, что Токвиль сдѣдалъ для Франціи, Сорель примѣняетъ ко всей Европѣ, доказывая, что французская ревоиоція, которая представляется для однихъ ниспроверженіемъ, для друГихъ-—возрожденіемъ стараго европейскаго міра, есть не что иное, какъ естественное и необходимое продолженіе (suite) исторіи Европы, и что у революціи не было ни одною слѣдствія, даже самаго необычайнаго, которое не вытекало бы изъ этой исторіи и не объяснялось бы прецедентами стараго порядка. Въ этомъ отношеніи особое значеніе имѣетъ первый томъ труда Сореля, который можно было бы назвать обзоромъ внутренней исторіи европейскихъ государствъ въ XVIII вѣкѣ, составленномъ подъ однимъ, опредѣ