КНИГА ПЕРВАЯ.

Люневильскій договоръ.

ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Консульская республика 1799—1800.
Съ 1792 года французскіе революціонеры признавали политическимъ принципомъ, что только государственный переворота, день, обращеніе къ силѣ, насильственныя дѣйствія надъ королемъ и собраніями могли спасти отечество, разрушить коалицію, довести до конца дѣло революціи, гаран
тировать ея принципы. Всѣ фракціи обращались къ этимъ средствамъ, благодаря имъ возникали всѣ правительства и пользовались ими для того, чтобы оставаться у власти. Изъ всѣхъ этихъ знаменательныхъ дней ни
одинъ не казался болѣе необходимымъ, чѣмъ 19 брюмера, и онъ былъ менѣе всего днемъ кровавымъ. Во всякомъ случаѣ онъ не вызвалъ энтузіазма. Директорія была слишкомъ ничтожна, чтобы ея паденіе, подобно паденію Робеспьера, казалось общественнымъ благомъ. Она оказалась со
вершенно несостоятельной и пала, сопровождаемая презрѣніемъ. Она убила свободу, сдѣлавъ ее смѣшною, болтливою и безсильною, синонимомъ анархіи, невыносимою для современниковъ, подозрительною для преемниковъ, Она сдѣлала нѣчто худшее: довела народъ почти до отчаянія, разру
шивъ его иллюзіи, вызвавъ въ немъ чувство, что онъ былъ игрушкой своихъ принциповъ, — столь привлекательныхъ, что любилъ ихъ довѣрчивою, можно сказать слѣпою любовью, столь простыхъ, что казалась невѣроятной возможность оспаривать ихъ, столь сильныхъ, что народъ вѣрилъ въ добродѣтель всякаго, кто провозглашалъ ихъ. Народъ увидѣлъ, что это правительство злоупотребило имъ самымъ ужаснымъ образомъ. злоупотребило его энтузіазмомъ, его сердцемъ, его кровью.
Это настроеніе умовъ скоро измѣнилось въ направленіи благопріят
номъ для консуловъ. Тогда какъ другіе дни теряли всякое подобіе своей