раемся прослѣдить движеніе собственности и даже развитіе промышленной и земледѣльческой техники. И въ общихъ чертахъ—поскольку это возможно въ сжатомъ изложеніи—мы будемъ отмѣчать отраженіе экономическая фактора на формахъ правлеиія, на литературѣ и системахъ мысли.
Не слѣдуетъ однако забывать, какъ не забывалъ этого и самъ Марксъ, котораго такъ часто съужикали его узкіе истолкователи, что предметомъ воздѣйствія экономическаго фактора являются люди. Люди же отличаются огромнымъ разнообразіемъ своихъ страстей и взглядовъ; и почти безконечная сложность человеческой жизни не можетъ быть грубо и механически втиснута въ экономическую формулу. Нераздѣльно связанный съ жизнью всего человѣчества, подчи
ненный разнообразнымъ и .непрерывнымъ вліяніямъ соціа тьной среды, человѣкъ живетъ еще—чувствами, мыслью—н въ болѣе обширной средѣ—вселенной.
Безъ сомнѣнія, свѣтъ самыхъ отдалепныхъ и невѣдомыхъ человѣчеству звѣздъ будитъ въ воображеніи поэта мечты, соотвѣтствующія общимъ насгроеніямъ его времени и глубокимъ тайнамъ соціальной жизни, подобно тому какъ и лучъ мѣсяца образуетъ изъ скрытой въ землѣ влаги прозрачный туманъ, стелющійся надъ лугами. Въ этомъ смыслѣ даже движенія звѣздъ, какими бы высокими и безразличными онѣ ни казались намъ, находятся въ соотвѣтствіи и гармоніи съ соціальнымъ строемъ и определяющими его экономическими силами. Говорятъ, что Гете, посѣтивъ какъ-το фабрику мануфактурныхъ издѣлій, почувствовалъ отвращеніе къ своей одеждѣ потому только, что она требовала такого громаднаго аппарата для своего производства. А между тѣмъ, безъ этого перваго промышленнаго расцвѣта германской буржуазіи, старый германскій міръ, сонный и раздробленный, не былъ бы въ состояніи ни ощущать, ни понимать того огромная неудовлетворенія жизнью, которое терзаетъ душу Фауста.
Но какова бы ни была связь человѣческой души—въ ея самыхъ смѣлыхъ или самыхъ сокровенныхъ мечтахъ—съ экономическимъ и соціальнымъ строемъ, она способна уноситься за предѣлы человеческаго существованія въ безпредѣльную жизнь космическую. И соприкосновеніе съ вселенной заставляетъ звучать въ ней таинственныя силы вечно-движущейся жизни, которая предшество
вала существованію человѣческихъ обществъ и переживаетъ ихъ. Итакъ, если было бы безплодно и нелѣно отрицать зависимость человѣческой мысли и даже мечты отъ экономическихъ факторовъ и опредѣленныхъ формъ производства, то съ другой стороны было бы наивно и узко объяснять всѣ движенія человѣческого разума одною только эволюціей экономическихъ формъ. Весьма часто человѣческій разумъ опирается на соціальный строй лишь для того, чтобы пере
ступить за его пределы и вступить въ борьбу съ нимъ. Такимъ образомъ, инди
видуальный разумъ и соціальная среда могутъ быть одновременно и въ единеніи, и въ противорѣчіи другъ съ другомъ. Свободная наука Кеплеровъ и Галилеевъ выросла на почве національнаго и современно-монархическая строя, наполовину освободившаяся изъ-подъ ярма Церкви; но разъ овладѣвъ истиною, человѣческій умъ перестаетъ уже зависѣть и отъ государей, и отъ общества, и отъ человѣчества; тогда уже сама истина, съ ея требованіями и выводами, становится, если можно такъ выразиться, непосредственною средою человѣческаго ума, и хотя Кеплеръ и Галилей, съ своими наблюденіями и астрономическими трудами, не отрывались отъ основъ современной государственной жизни, тѣмъ не менѣе, но совершеніи своихъ наблюденій и вычисленій, они оказывались въ зависимости
Не слѣдуетъ однако забывать, какъ не забывалъ этого и самъ Марксъ, котораго такъ часто съужикали его узкіе истолкователи, что предметомъ воздѣйствія экономическаго фактора являются люди. Люди же отличаются огромнымъ разнообразіемъ своихъ страстей и взглядовъ; и почти безконечная сложность человеческой жизни не можетъ быть грубо и механически втиснута въ экономическую формулу. Нераздѣльно связанный съ жизнью всего человѣчества, подчи
ненный разнообразнымъ и .непрерывнымъ вліяніямъ соціа тьной среды, человѣкъ живетъ еще—чувствами, мыслью—н въ болѣе обширной средѣ—вселенной.
Безъ сомнѣнія, свѣтъ самыхъ отдалепныхъ и невѣдомыхъ человѣчеству звѣздъ будитъ въ воображеніи поэта мечты, соотвѣтствующія общимъ насгроеніямъ его времени и глубокимъ тайнамъ соціальной жизни, подобно тому какъ и лучъ мѣсяца образуетъ изъ скрытой въ землѣ влаги прозрачный туманъ, стелющійся надъ лугами. Въ этомъ смыслѣ даже движенія звѣздъ, какими бы высокими и безразличными онѣ ни казались намъ, находятся въ соотвѣтствіи и гармоніи съ соціальнымъ строемъ и определяющими его экономическими силами. Говорятъ, что Гете, посѣтивъ какъ-το фабрику мануфактурныхъ издѣлій, почувствовалъ отвращеніе къ своей одеждѣ потому только, что она требовала такого громаднаго аппарата для своего производства. А между тѣмъ, безъ этого перваго промышленнаго расцвѣта германской буржуазіи, старый германскій міръ, сонный и раздробленный, не былъ бы въ состояніи ни ощущать, ни понимать того огромная неудовлетворенія жизнью, которое терзаетъ душу Фауста.
Но какова бы ни была связь человѣческой души—въ ея самыхъ смѣлыхъ или самыхъ сокровенныхъ мечтахъ—съ экономическимъ и соціальнымъ строемъ, она способна уноситься за предѣлы человеческаго существованія въ безпредѣльную жизнь космическую. И соприкосновеніе съ вселенной заставляетъ звучать въ ней таинственныя силы вечно-движущейся жизни, которая предшество
вала существованію человѣческихъ обществъ и переживаетъ ихъ. Итакъ, если было бы безплодно и нелѣно отрицать зависимость человѣческой мысли и даже мечты отъ экономическихъ факторовъ и опредѣленныхъ формъ производства, то съ другой стороны было бы наивно и узко объяснять всѣ движенія человѣческого разума одною только эволюціей экономическихъ формъ. Весьма часто человѣческій разумъ опирается на соціальный строй лишь для того, чтобы пере
ступить за его пределы и вступить въ борьбу съ нимъ. Такимъ образомъ, инди
видуальный разумъ и соціальная среда могутъ быть одновременно и въ единеніи, и въ противорѣчіи другъ съ другомъ. Свободная наука Кеплеровъ и Галилеевъ выросла на почве національнаго и современно-монархическая строя, наполовину освободившаяся изъ-подъ ярма Церкви; но разъ овладѣвъ истиною, человѣческій умъ перестаетъ уже зависѣть и отъ государей, и отъ общества, и отъ человѣчества; тогда уже сама истина, съ ея требованіями и выводами, становится, если можно такъ выразиться, непосредственною средою человѣческаго ума, и хотя Кеплеръ и Галилей, съ своими наблюденіями и астрономическими трудами, не отрывались отъ основъ современной государственной жизни, тѣмъ не менѣе, но совершеніи своихъ наблюденій и вычисленій, они оказывались въ зависимости