только отъ самихъ себя и отъ вселенной. Соціальная среда, въ которой они обрѣли свою исходную точку и отъ которой получили первый толчекъ къ полету своей мысли, раздвинула свои стѣны, и эта мысль уже не вѣдала иныхъ законовъ, кромѣ законовъ безконечнаго звѣзднаго пространства.
Слѣдя за полу-механическою эволюціей экономическихъ и соціальныхъ формъ, мы постоянно будемъ отмѣчать величіе свободная духа, который, со
зерцая вѣчные законы міровой жизни, становится независимымъ отъ самаго человечества. Самые непримиримые изъ марксистовъ-теоретиковъ не могутъ упрек
нуть насъ за это. Есть у Маркса дивная страница, гдѣ онъ говорить, что до сихъ поръ человѣческія общества были во власти слѣпого рока, слѣпой эволюціи экономическихъ формъ; учреждепія, идеи не были сознательнымъ дѣломъ сво
бодная человѣка, а только отраженіемъ безсознательной общественной жизни въ человѣческомъ мозгу. По мнѣнію Маркса, мы и теперь находимся въ доисто
рическомъ періодѣ. Настоящая человѣческая исторія начинается лишь тогда, когда человѣкъ, вырвавшись изъ-нодъ самовластия безсознательныхъ силъ, будетъ опредѣлять самыя формы производства. Тогда ея духъ не будетъ находиться въ кабалѣ у этихъ экономическихъ формъ, создаваемыхъ и направляемыхъ имъ самимъ, и свободно, незатуманеннымъ взоромъ будетъ созерцать вселенную.
Марксъ, слѣдовательно, предугадываетъ періодъ полной умственной свободы, въ которомъ человѣческая мысль, не будучи искажена экономическою зависимостью, не будетъ искажать міръ. Но Марксъ, конечно, не оспариваетъ того, что и среди мрака безсознательнаго періода великіе умы возвышались до свободы; ими подго
товляется, въ нихъ раскрываете себя настоящее человечество. Мы же должны подмѣчать эти первня проявленія жизни духа: они позволяютъ намъ предчувствовать широкую, свѣтлую, свободную жизнь коммунистическая человѣчества, ко
торое освободившись отъ вгякаго рода рабства, овладѣетъ вселенною силами
науки, дѣятельности и мечты. Это какъ бы первый трепете, пробѣгающій лишь по верхушкамъ человѣческаго лѣса, но предвѣщающій близкія великія бури и потрясенія.
Такимъ образомъ, наше истолкованіе исторіи будетъ одновременно и матеріалистическимъ, согласно съ Марксомъ, и мистическимъ—въ духѣ Мишле. Экономическая жизнь, конечно, была основой и пружиной въ исторіи человѣче
ства, но сквозь последовательный рядъ соціальныхъ формъ, человѣкъ, какъ мыслящая сила, стремится жить полнотою своего разума, стремится къ пла
менному общенію своего безпокойная, жаждущаго единства духа съ таинственною вселенною. Великій александрійскій мистикъ говорилъ: «Гребни волнъ морскихъ
приподняли мою лодку, и я могъ видѣть восходящее солнце въ ту самую минуту, когда оно выходило изъ воды». Такимъ же образомъ волны экономической ре
волюціи поднимутъ человѣческую ладью, чтобы человѣкъ, этотъ бѣдный рыбакъ, утомленный долгимъ ночнымъ трудомъ, могъ приветствовать съ высоты первые лучи того духовнаго светила, которое взойдете надъ нами.
И давая экономическое истолкованіе великимъ явленіямъ человѣческой жизни, мы не будемъ умалять нравственная значенія исторіи. Намъ, конечно, хорошо известно, что громкія слова «свобода и человечность» слишкомъ часто прикрывали, въ теченіе послѣднихъ ста лѣтъ, режимъ эксплуатаціи и притѣсненія. Французская революція провозгласила права человека; но для имущихъ классовъ это означало лишь права буржуазіи и капитала. Они призпали, что люди
Слѣдя за полу-механическою эволюціей экономическихъ и соціальныхъ формъ, мы постоянно будемъ отмѣчать величіе свободная духа, который, со
зерцая вѣчные законы міровой жизни, становится независимымъ отъ самаго человечества. Самые непримиримые изъ марксистовъ-теоретиковъ не могутъ упрек
нуть насъ за это. Есть у Маркса дивная страница, гдѣ онъ говорить, что до сихъ поръ человѣческія общества были во власти слѣпого рока, слѣпой эволюціи экономическихъ формъ; учреждепія, идеи не были сознательнымъ дѣломъ сво
бодная человѣка, а только отраженіемъ безсознательной общественной жизни въ человѣческомъ мозгу. По мнѣнію Маркса, мы и теперь находимся въ доисто
рическомъ періодѣ. Настоящая человѣческая исторія начинается лишь тогда, когда человѣкъ, вырвавшись изъ-нодъ самовластия безсознательныхъ силъ, будетъ опредѣлять самыя формы производства. Тогда ея духъ не будетъ находиться въ кабалѣ у этихъ экономическихъ формъ, создаваемыхъ и направляемыхъ имъ самимъ, и свободно, незатуманеннымъ взоромъ будетъ созерцать вселенную.
Марксъ, слѣдовательно, предугадываетъ періодъ полной умственной свободы, въ которомъ человѣческая мысль, не будучи искажена экономическою зависимостью, не будетъ искажать міръ. Но Марксъ, конечно, не оспариваетъ того, что и среди мрака безсознательнаго періода великіе умы возвышались до свободы; ими подго
товляется, въ нихъ раскрываете себя настоящее человечество. Мы же должны подмѣчать эти первня проявленія жизни духа: они позволяютъ намъ предчувствовать широкую, свѣтлую, свободную жизнь коммунистическая человѣчества, ко
торое освободившись отъ вгякаго рода рабства, овладѣетъ вселенною силами
науки, дѣятельности и мечты. Это какъ бы первый трепете, пробѣгающій лишь по верхушкамъ человѣческаго лѣса, но предвѣщающій близкія великія бури и потрясенія.
Такимъ образомъ, наше истолкованіе исторіи будетъ одновременно и матеріалистическимъ, согласно съ Марксомъ, и мистическимъ—въ духѣ Мишле. Экономическая жизнь, конечно, была основой и пружиной въ исторіи человѣче
ства, но сквозь последовательный рядъ соціальныхъ формъ, человѣкъ, какъ мыслящая сила, стремится жить полнотою своего разума, стремится къ пла
менному общенію своего безпокойная, жаждущаго единства духа съ таинственною вселенною. Великій александрійскій мистикъ говорилъ: «Гребни волнъ морскихъ
приподняли мою лодку, и я могъ видѣть восходящее солнце въ ту самую минуту, когда оно выходило изъ воды». Такимъ же образомъ волны экономической ре
волюціи поднимутъ человѣческую ладью, чтобы человѣкъ, этотъ бѣдный рыбакъ, утомленный долгимъ ночнымъ трудомъ, могъ приветствовать съ высоты первые лучи того духовнаго светила, которое взойдете надъ нами.
И давая экономическое истолкованіе великимъ явленіямъ человѣческой жизни, мы не будемъ умалять нравственная значенія исторіи. Намъ, конечно, хорошо известно, что громкія слова «свобода и человечность» слишкомъ часто прикрывали, въ теченіе послѣднихъ ста лѣтъ, режимъ эксплуатаціи и притѣсненія. Французская революція провозгласила права человека; но для имущихъ классовъ это означало лишь права буржуазіи и капитала. Они призпали, что люди