ва суды, дворяне и получили возможность, въ особенности въ послѣдней трети XVIII вѣка, отобрать у сельскихъ жителей то, что мы называелъ теперь «общин
ною» собственностью. Изъ этого видно, до какой степени французская монархія была эгоистична и непредусмотрительна. Она отняла у дворянъ высшую юстицію, она уничтожила верховную феодальную юрисдикцію, мѣшавшую усиленію коро
левской власти, и въ этомъ случаѣ дѣйствовала, какъ въ своихъ интересахъ, такъ и въ интересахъ всей страны: но она упразднила дворян кое правосудіе
только въ верхнихъ слояхъ, тамъ, гдѣ оно стѣсняло королевскую власть, и оставила его внизу, то-есть тамъ, гдѣ оно угнетало и душило сельскую жизвь.
Подавляя феодальное нравосудіе, монархія защищала и усиливала свою власть; она не думала о защитѣ крестьянина, и онъ хирѣлъ въ этихъ тискахъ дворянскаго правосудия, какъ хлѣбъ, заглушонный сорными травами. Послѣдніе корни феодальной юстиціи были вырваны рукою революпіи.
Кромѣ того дворяне пользовались самой цѣнной привилргіей въ платежѣ налоговъ: они не платили того прямого налога, которымъ была обложена земля (taille), или, по крайней мѣрѣ, платили только часть его, — налогъ на эксплуатацію, который въ дѣйствительности ложился на ихъ арендаторовъ, и почти ничего не платили изъ поголовной подати (capitation).
Уплата налога была не только матеріальнымъ бременемъ; на нее смотрѣли какъ на признакъ неблагороднаго происхожденія, и всѣ дворяне и одворянившіеся поставляли себѣ за честь ничего не платить. Имъ приходилось вносить только одного рода налогъ, пятипроцентный сборъ съ дохода, обязательный для всѣхъ подданныхъ короля безъ различія. Но изъ самыхъ достовѣрныхъ источнпковъ извѣстно, что знатные дворяне и принцы крови избѣгали уплаты и этого налога на доходъ тѣмъ, что давали ложныя показанія, и ни одинъ сборщикъ и даже ни одинъ генеральный контролеръ не смѣлъ оспаривать эти ложныя показанія. А такъ какъ церковь также освобождалась отъ всякихъ повинностей, то подат
ное бремя, становившееся съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе тяжелымъ, ложилось на сельское населеніе, на мелкихъ собственниковъ-крестьянъ, на неодворянившихся лицъ третьяго сословія, на мелкихъ и крупныхъ фермеровъ, на половниковъ (metayers), принужденныхъ, по свидѣтельству Артура Юнга, упла
чивать за землевладѣльца часть или весь налогъ. Наконецъ, дворяне, властвуя надъ крестьяниномъ посредствомъ своихъ судовъ, эксплуатируя его путемъ своей фискальной привилегіи, утѣсняли и разоряли его еще безчисленнымъ множествомъ феодальныхъ правъ.
При феодальной системѣ земли дворянъ, земли, которыми владѣли на ленномъ правѣ, не могли быть продаваемы недворянамъ. Онѣ были неотчуждаемы.
Когда сеніоры уступали часть своихъ земель лицамъ недворянскаго сословія въ видахъ заселенія края, въ которомъ они являлись владѣльцами и покрови
телями, или съ цѣлью развитія земледѣлія, они все-таки сохраняли надъ этими землями свое право верховная господства и собственности.
Получившіе земли разночинцы не были собственниками этихъ земель; они выплачивали сеніору цензъ—ежегодную опредѣленную и постоянную ренту, отъ которой они никогда не могли освободиться. Если же такой держатель земли передавалъ ее, съ согласія владѣльца, другому то и новый держатель обязанъ былъ платить цензъ.
Такимъ образомъ цензъ былъ въ одно и то же время постояннымъ, вѣч
ною» собственностью. Изъ этого видно, до какой степени французская монархія была эгоистична и непредусмотрительна. Она отняла у дворянъ высшую юстицію, она уничтожила верховную феодальную юрисдикцію, мѣшавшую усиленію коро
левской власти, и въ этомъ случаѣ дѣйствовала, какъ въ своихъ интересахъ, такъ и въ интересахъ всей страны: но она упразднила дворян кое правосудіе
только въ верхнихъ слояхъ, тамъ, гдѣ оно стѣсняло королевскую власть, и оставила его внизу, то-есть тамъ, гдѣ оно угнетало и душило сельскую жизвь.
Подавляя феодальное нравосудіе, монархія защищала и усиливала свою власть; она не думала о защитѣ крестьянина, и онъ хирѣлъ въ этихъ тискахъ дворянскаго правосудия, какъ хлѣбъ, заглушонный сорными травами. Послѣдніе корни феодальной юстиціи были вырваны рукою революпіи.
Кромѣ того дворяне пользовались самой цѣнной привилргіей въ платежѣ налоговъ: они не платили того прямого налога, которымъ была обложена земля (taille), или, по крайней мѣрѣ, платили только часть его, — налогъ на эксплуатацію, который въ дѣйствительности ложился на ихъ арендаторовъ, и почти ничего не платили изъ поголовной подати (capitation).
Уплата налога была не только матеріальнымъ бременемъ; на нее смотрѣли какъ на признакъ неблагороднаго происхожденія, и всѣ дворяне и одворянившіеся поставляли себѣ за честь ничего не платить. Имъ приходилось вносить только одного рода налогъ, пятипроцентный сборъ съ дохода, обязательный для всѣхъ подданныхъ короля безъ различія. Но изъ самыхъ достовѣрныхъ источнпковъ извѣстно, что знатные дворяне и принцы крови избѣгали уплаты и этого налога на доходъ тѣмъ, что давали ложныя показанія, и ни одинъ сборщикъ и даже ни одинъ генеральный контролеръ не смѣлъ оспаривать эти ложныя показанія. А такъ какъ церковь также освобождалась отъ всякихъ повинностей, то подат
ное бремя, становившееся съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе тяжелымъ, ложилось на сельское населеніе, на мелкихъ собственниковъ-крестьянъ, на неодворянившихся лицъ третьяго сословія, на мелкихъ и крупныхъ фермеровъ, на половниковъ (metayers), принужденныхъ, по свидѣтельству Артура Юнга, упла
чивать за землевладѣльца часть или весь налогъ. Наконецъ, дворяне, властвуя надъ крестьяниномъ посредствомъ своихъ судовъ, эксплуатируя его путемъ своей фискальной привилегіи, утѣсняли и разоряли его еще безчисленнымъ множествомъ феодальныхъ правъ.
При феодальной системѣ земли дворянъ, земли, которыми владѣли на ленномъ правѣ, не могли быть продаваемы недворянамъ. Онѣ были неотчуждаемы.
Когда сеніоры уступали часть своихъ земель лицамъ недворянскаго сословія въ видахъ заселенія края, въ которомъ они являлись владѣльцами и покрови
телями, или съ цѣлью развитія земледѣлія, они все-таки сохраняли надъ этими землями свое право верховная господства и собственности.
Получившіе земли разночинцы не были собственниками этихъ земель; они выплачивали сеніору цензъ—ежегодную опредѣленную и постоянную ренту, отъ которой они никогда не могли освободиться. Если же такой держатель земли передавалъ ее, съ согласія владѣльца, другому то и новый держатель обязанъ былъ платить цензъ.
Такимъ образомъ цензъ былъ въ одно и то же время постояннымъ, вѣч