ція съ побѣжденныхъ народовъ поступала въ казначейство только по окончаніи войны, то правительство могло покрывать свои дефициты только путемъ займовъ у банкировъ, крупныхъ
торговцевъ и поставщиковъ арміи, словомъ—черезъ посредство крупныхъ капиталистовъ. Само собой разумѣется, что прямымъ слѣдствіемъ этой финансовой системы, при которой буржуазія могла диктовать свои условія правительству, было большое накопленіе крупныхъ капиталовъ и ростъ безумныхъ спекуляцій и разныхъ дутыхъ предпріятій. Жажда наживы, эта характерная черта капитализма, овладѣла всей буржуазіей и погоня за богатствомъ охватила всѣ ея помыслы. Золотому
тельцу она принесла въ жертву всѣ идеальныя блага человѣчества, всѣ нематеріальныя завоеванія революціи.
Но и тогда кое кѣмъ овладѣвало боязливое предчувствіе, что грандіозное зданіе, воздвигнутое ненасытнымъ, мятущимся отъ одного предпріятія къ другому, императоромъ, покоится на шаткомъ основаніи, что подобное господство, идущее въ разрѣзъ съ внутренней логикой событій, есть ничто иное, какъ. случайный, скоропреходящій миражъ, лишенный прочности и по
стоянства. Наполеонъ самъ говаривалъ неоднократно; что онъ рабъ своей судьбы. Онъ полагалъ, что его власть покоится на вѣрѣ народовъ въ его несокрушимую мощь, въ его «престижъ». Такъ и случилось. Въ тотъ самый моментъ, когда поколебалась вѣра въ его непобѣдимость, безнадежно рухнуло все воздвигнутое имъ величественное зданіе. Нигдѣ, даже среди преторіанцевъ своей арміи, не выработалъ онъ крѣнкой, истинной преданности къ себѣ, и первые, кто покинули его, были его генералы и маршалы. Рабочіе были безсильны и ничего не могли сдѣлать: для Наполеона они были простыми механическими орудіями, единственная цѣль которыхъ состояла въ томъ, чтобы увеличивать пресловутое національное богатство,
т. е. богатство буржуазіи. А покровительствуемая и могущественная буржуазія, которая была въ силахъ сдѣлать все, выразила ему свою благодарность такъ, какъ и подобаетъ буржуазіи. Когда онъ взывалъ къ ея патріотизму и, по примѣру 1792 г., хотѣлъ сорганизовать геройское сопротивленіе противъ вторженія европейскихъ войскъ, буржуазія сохранила ледяное спокойствіе и почти безъ выстрѣла сдала союзникамъ Парижъ въ тотъ моментъ, когда Наполеонъ былъ только на разстояніи двухъ переходовъ отъ столицы. Напрасно народъ изъ предмѣстій, который считалъ это оскорбленіемъ своей національной чести, громко призывалъ къ оружію. Напрасно за деспота,
чья звѣзда такъ неожиданно закатилась, готовились бороться и умереть люди, покрытые лохмотьями, несмотря па то, что онъ