перемѣнился. При прочтеніи экстракта столь конфузенъ былъ, что ни слова во оправданіе свое сказать или что либо прекословить могъ. На оригиналы только взглянулъ и, увидя свою руку, ниже больше смотрѣть не хотѣлъ, будучи при всемъ томъ весьма смутенъ, и образъ лица его, такожъ и неокончаемыя рѣчи и дрожащій голосъ, показуя его вину и робость, чтобъ иногда больше съ нимъ учинено не было, какъ то послѣднія его Шетардія подчерченный слова (кои у него, яко бы сперва недослышанныя, повторить прошено) оказуютъ. Якоже и видно было, что тяжчайшаго съ нимъ поступка, по винѣ своей, ожидалъ.
Въ домъ его Шетардія оставленъ лейбъ-гвардіи упоминаемой подпорутчикъ Измаиловъ, съ командою безъ ружья; а вся бытность у него продолжалась немного меньше часа, и во все время стояли на ногахъ, и о капитанѣ Маньи ему сказано, чтобъ онъ съ собою его взялъ.
Подлинное подписали: генералъ Ушаковъ,
князь П. Голицынъ, Веселовскій, Неплюевъ.
Въ 6 день Іюня 1744.

3.

Mooseigneur.

По отправленіи вчерашняго моего къ вашему превосходительству письма, приносилъ ко мнѣ Шетардіевъ конюшій пакетъ съ письмами отъ своего господина, съ прошеніемъ,

чтобъ оной на стафетѣ отправить приказано было. Я на

то ему велѣлъ сказать, что никакому министру, до дальнѣйшаго всевысочайшаго указа, ни стафеты, ни курьера дозволять не велѣно; а могъ бы онъ конюшій тѣ письма на почтовой дворъ отдать, дабы оныя съ отходящею вчера почтою посланы быть могли, еже онъ и учинилъ. Что же,

по открытіи въ пакетахъ его Шетардія къ первому комису иностранныхъ дѣлъ Дютейлю, къ Валорію въ Берлинъ и

къ Лемеру въ Копенгагенъ, усмотрѣно, оное на всеподданнѣшее доношеніе въ оригиналахъ съ точными переводами при семъ, запечатавъ, къ вашему превосходительству адресо

вать честь имѣю. Въ письмѣ къ Дютейлю онъ самъ все то описуетъ, еже при объявленіи съ нимъ произошло. При