на Кузнецкомъ мосту или на Тверской. Лавки были средоточены по спеціальностямъ и каждая значительная отрасль торговли имѣла свою «линію».
Въ Панской галлереѣ средоточивалась торговля сукнами; москательная галлерея торговала пряными, т.-е. колоніальными товарами; ножевая линія стальными желѣзными издѣліямя; церковныя принадлежности и иконы, шелковыя и бархатныя матеріи — занимали отдѣльныя галлереи; въ «сундучномъ ряду» славился квасъ и горячая осетрина, въ особенности пирожки съ разнообразной начинкой.
Усердное хожденіе москвичей въ ряды высмѣивалось уже сатирическими обличителями конца XVIII вѣка, но и въ серединѣ XIX столѣтія ряды остаются самымъ оживленнымъ пунктомъ города. Кромѣ покупающихъ здѣсь толклись и фланировали элегантные московскіе дэнди изъ слоевъ средняго купечества и дворянства, дамы, упивавшіяся зрѣлищемъ выставленныхъ богатствъ и украшеній, и т. п. праздная публика. Въ особенно удачные дни толпа сплошной волной заливала тѣсные коридоры рядовъ.
Нравы въ «городѣ» господствовали весьма своебразные: причудливая смѣсь русской мужицкой степенности и восточной хитрости подъ личинои преувеличенной почтительности. Всѣ торговыя отношенія строились на популярномъ принципѣ «не надуешь—не продашь» и купля-продажа превращалась въ упорную борьбу. Продавецъ непремѣнно запрашиваяъ, покупатель назначалъ невозможно низкую цѣну; начинали торговаться,
уговаривать, расходиться и вновь сходиться, подчасъ упиваясь самымъ процессомъ борьбы за пятакъ. Въ заключеніе не считалось зазорнымъ
для торговца подсунуть гнилои товаръ или обвѣсить на половину и сконфуженнымъ въ такихъ случаяхъ чувствовалъ себя неудачливый покупатель, въ глубинѣ души восхищенный проворствомъ и ловкостью продавца...
Отношенія хозяина къ «молодцамъ» были поставлены на патріархально семейную ногу. Хозяинъ не только поучалъ, но иногда и «училъ», держалъ подчиненныхъ въ страхѣ и благочестіи, «гонялъ» къ церковнымъ службамъ и считалъ себя благодѣтелемъ. Тотъ оригинальный міръ, ко
торый въ комедіяхъ Островскаго кажется намъ шаржемъ на купеческіе и вообще московскіе нравы и понятія, въ 50-хъ годахъ былъ самой подлинной дѣйствительностью.
Общественная жизнь Москвы была задушена желѣзнымъ режимомъ Николаевскаго царствованія. Кромѣ религіозныхъ обрядовъ—торжественныхъ службъ и крестныхъ ходовъ,—только увеселенія и трактиры объ
единяли москвичей. Театръ, если не брать наиболѣе культурнаго слоя московскаго общества, не пользовался симпатіями и вліяніемъ. Гораздо болѣе замѣтное мѣсто въ общественномъ бытѣ занимали трактиры и народныя гулянія, стягивавшія въ традиціонные дни всю Москву.
«Трактиръ» занималъ не послѣднее мѣсто въ московской жизни; за ѣдои и выпивкои, а то за чаепитіемъ вершились часто крупныя дѣла и сдѣлки, главнымъ образомъ по коммерческой части Трактиры были
1) «Р. Вѣдомости» 1911 г. № 189.
Въ Панской галлереѣ средоточивалась торговля сукнами; москательная галлерея торговала пряными, т.-е. колоніальными товарами; ножевая линія стальными желѣзными издѣліямя; церковныя принадлежности и иконы, шелковыя и бархатныя матеріи — занимали отдѣльныя галлереи; въ «сундучномъ ряду» славился квасъ и горячая осетрина, въ особенности пирожки съ разнообразной начинкой.
Усердное хожденіе москвичей въ ряды высмѣивалось уже сатирическими обличителями конца XVIII вѣка, но и въ серединѣ XIX столѣтія ряды остаются самымъ оживленнымъ пунктомъ города. Кромѣ покупающихъ здѣсь толклись и фланировали элегантные московскіе дэнди изъ слоевъ средняго купечества и дворянства, дамы, упивавшіяся зрѣлищемъ выставленныхъ богатствъ и украшеній, и т. п. праздная публика. Въ особенно удачные дни толпа сплошной волной заливала тѣсные коридоры рядовъ.
Нравы въ «городѣ» господствовали весьма своебразные: причудливая смѣсь русской мужицкой степенности и восточной хитрости подъ личинои преувеличенной почтительности. Всѣ торговыя отношенія строились на популярномъ принципѣ «не надуешь—не продашь» и купля-продажа превращалась въ упорную борьбу. Продавецъ непремѣнно запрашиваяъ, покупатель назначалъ невозможно низкую цѣну; начинали торговаться,
уговаривать, расходиться и вновь сходиться, подчасъ упиваясь самымъ процессомъ борьбы за пятакъ. Въ заключеніе не считалось зазорнымъ
для торговца подсунуть гнилои товаръ или обвѣсить на половину и сконфуженнымъ въ такихъ случаяхъ чувствовалъ себя неудачливый покупатель, въ глубинѣ души восхищенный проворствомъ и ловкостью продавца...
Отношенія хозяина къ «молодцамъ» были поставлены на патріархально семейную ногу. Хозяинъ не только поучалъ, но иногда и «училъ», держалъ подчиненныхъ въ страхѣ и благочестіи, «гонялъ» къ церковнымъ службамъ и считалъ себя благодѣтелемъ. Тотъ оригинальный міръ, ко
торый въ комедіяхъ Островскаго кажется намъ шаржемъ на купеческіе и вообще московскіе нравы и понятія, въ 50-хъ годахъ былъ самой подлинной дѣйствительностью.
Общественная жизнь Москвы была задушена желѣзнымъ режимомъ Николаевскаго царствованія. Кромѣ религіозныхъ обрядовъ—торжественныхъ службъ и крестныхъ ходовъ,—только увеселенія и трактиры объ
единяли москвичей. Театръ, если не брать наиболѣе культурнаго слоя московскаго общества, не пользовался симпатіями и вліяніемъ. Гораздо болѣе замѣтное мѣсто въ общественномъ бытѣ занимали трактиры и народныя гулянія, стягивавшія въ традиціонные дни всю Москву.
«Трактиръ» занималъ не послѣднее мѣсто въ московской жизни; за ѣдои и выпивкои, а то за чаепитіемъ вершились часто крупныя дѣла и сдѣлки, главнымъ образомъ по коммерческой части Трактиры были
1) «Р. Вѣдомости» 1911 г. № 189.