мастеровыми и т. д. Апостольское положеніе — «нѣсть 6о власть, аще не отъ Бога» — понималось буквально и примѣнялось весьма широко, при чемъ подвластные не протестовали, не додумавшись еще до этого. Внѣшняя политика для москвича, упорно не желавшаго видѣть того, что совер
шалось въ действительности дома и за рубежомъ, сводилась упрямо къ стиху: «Разумѣйте языцы и покоряйтеся, яко съ нами Богъ»!»—говорить Н. Василичъ.
Никакая иная общественная философія была немыслима для широкихъ слоевъ въ тискахъ Николаевскаго режима. Мелочная регламентация всѣхъ проявленіи жизни и мысли, упорное стремленіе привести обывате
лей къ одному казенному шаблону опутало общественную жизнь тыся
чами приказаній, обязательныхъ совѣтовъ, оффиціальными приличіями и, кромѣ того, усмотрѣніемъ и доброй волей начальства—отъ генералъ-губернатора Закревскаго и до послѣдняго будочника...
«Никто не дерзалъ курить на улицахъ, чиновники не смѣли отпустить бороду и усы, студенты не рѣшались, хотя это было очень заман
чиво, носить длинныхъ волосъ, блины можно было ѣсть исключительно на масленицѣ и въ положенные для этого дни, основательно мыться только по субботамъ; посты соблюдались во всѣхъ классахъ населенія...» 1). За
ботливость начальства простиралась до того, что когда въ 1851 году было открыто движеніе по Николаевской желѣзнои дорогѣ, московскимъ жителямъ разсылалось объявленіе объ этомъ событіи съ изложеніемъ «Правилъ для отъѣзжающихъ». Должно было прибыть на вокзалъ за часъ до назначеннаго времени отъѣзда и предъявить свой видъ полицейскому чи
новнику, находящемуся на вокзалѣ. Только послѣ отмѣтки его о свободномъ пропускѣ, отъѣзжающій могъ взять проѣздной билетъ. Билетъ былъ, кстати сказать, полуаршинной длины съ обозначеніемъ всѣхъ попутныхъ
станціи, вещи должны были быть сданы въ багажъ за полчаса до отхода поѣзда 2).
Общественное мнѣніе Москвы не отличалось самостоятельностью и авторитетностью. Верхи общества не тревожились опасными сомнѣніями и всѣ вопросы, волновавшіе Москву, безапелляціонно рѣшались въ Англій
скомъ клубѣ. Генералъ - губернаторъ графъ Закревскій чувствовалъ себя полнымъ «хозяиномъ столицы», и общественное мнѣніе дворянской Мо
сквы не находило основаніи чуждаться его административныхъ взглядовъ и пріемовъ. Купечество не создавало общественнаго мнѣнія,—или покорно слушало и принимало къ свѣдѣнію то, что говорили дворянскіе верхи, или удовлетворялось традиціонными взглядами на государственный строй, на общественный порядокъ, на иностранную политику и экономическіе вопросы. Насущные же интересы исчерпывались торговлей, хозяйствомъ, семьей и дворомъ. Масса же населенія обладала слишкомъ ограниченнымъ
кругозоромъ и «въ качествѣ духовной пищи довольствуясь тѣмъ, что давалъ церковный обиходъ, чтеніемъ наивныхъ произведеній мѣстной народной литературы, мелкими сплетнями семейнаго или общественнаго (не
1) «Р. Вѣдомости» 1911 г. № 153.
2) Никифоровъ. Старая Москва. Т. II, стр. 151.