казалось бы, учреждения и предприятия, как «Музсектор Госиздата», «Всероссийский Пролеткульт», «Музторг МОНО», музпреды ДОНО, Украины и вообще провинции и окраинных республик—буквально заваливают музпотребительский рынок от’явленной дребеденью в красных обложках с «серпом и молотоми неизменным лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь». Эта бес
совестная вакханалия халтуртрегерства не прошла, разумеется, бесследно: «плоды просвещения» музыкального мы можем ежедневно наблюдать в клубном обиходе города (и даже пригородной деревни уже), на улице в дни рево
люционных годовщин и демонстраций и, что самое жуткое,—уже, да уже, в повседневном семейном быту рабочего и в устах трех поколений нашей
грядущей «смены». Живя в центре рабочего района и много лет под ряд работая в среде рабочей молодежи, автор располагает почти необ’ятным арсе
налом убийственных наблюдений и фактов, всю массу которых, разумеется,
не вместить в гранки журнальной статьи; лишь ничтожный процент их может быть приведен здесь в качестве конкретных иллюстраций основных положений очерка.
1. Всякий напев (мелодия) имеет уже в своей музыкальной архитектонике ею предопределенную смысловую выразительность, которую не перешибешь никаким «текстом»: ее создают ритм и темп, гармония и самое главное—лад самого напева.
Само, казалось бы, собою разумеется, напевы—боевой, торжественный, лирический, комический, походный или похоронный—могут быть сразу, без
труда, узнаны и определены, как таковые; что всякая попытка подвести под него чуждые по настроению слова должна потерпеть неизбежный крах... И вот поди-ж ты: в нас настолько успели вытравить естественное, здоровое чутье «характера» напева, что мы уже не чувствуем грубейших нарушений этого основного закона песни.
Примеры, гимн РЛКСМ—«Молодая Гвардия»—эта старинная тирольская песня о казни национального героя Андреаса Гофера—о том, как
„Nach Mantua zum Tode führt ihn der „Feinde Schaar
о том как
„Es blutete der Brüder Herz,
„Ganz’Deutschland in Schmach und Schmerz... с мужественно печальным рефреном (припевом):
„Ade, mein Land, Tirol!
(Прощай, мой край, Тироль!).
Какому бездарному немцу пришло в голову приспособить этот напев для революционного гимна молодежи?
Бедный тов. Безыменский! Как пыхтел он, верно, над «переводом» и все-таки:—как печально звучат в пении его бодрые стихи.
Мы поднимаем знамя, товарищи, сюда!
Давайте строить с нами Республику труда.
Не спасают дела ни гармонизация в стиле эпохи (Бетховен), примененная автором, ни грандиозная «инструментовка» фабричными гудками
в 6-ю годовщину Октября... еще бы, ведь в оригинале «истекают кровью сердца товарищей, вся страна в трауре», а мы хотим сделать из этого—боевой гимн!
Вообще на неуместный «минор» у нас какая-то эпидемия. Вот еще образец из «Массового пения» Поставничева (изд. Вс. Пролеткульта), кни
жонки, разошедшейся вопреки качеству, чуть ли не в 2-недельный срок: слова Арги-Адуева «Песня швеи»—к ним прилеплена мелодия мещанской песни:
Черный ворон, что ты вьешься Над моею головой...
совестная вакханалия халтуртрегерства не прошла, разумеется, бесследно: «плоды просвещения» музыкального мы можем ежедневно наблюдать в клубном обиходе города (и даже пригородной деревни уже), на улице в дни рево
люционных годовщин и демонстраций и, что самое жуткое,—уже, да уже, в повседневном семейном быту рабочего и в устах трех поколений нашей
грядущей «смены». Живя в центре рабочего района и много лет под ряд работая в среде рабочей молодежи, автор располагает почти необ’ятным арсе
налом убийственных наблюдений и фактов, всю массу которых, разумеется,
не вместить в гранки журнальной статьи; лишь ничтожный процент их может быть приведен здесь в качестве конкретных иллюстраций основных положений очерка.
1. Всякий напев (мелодия) имеет уже в своей музыкальной архитектонике ею предопределенную смысловую выразительность, которую не перешибешь никаким «текстом»: ее создают ритм и темп, гармония и самое главное—лад самого напева.
Само, казалось бы, собою разумеется, напевы—боевой, торжественный, лирический, комический, походный или похоронный—могут быть сразу, без
труда, узнаны и определены, как таковые; что всякая попытка подвести под него чуждые по настроению слова должна потерпеть неизбежный крах... И вот поди-ж ты: в нас настолько успели вытравить естественное, здоровое чутье «характера» напева, что мы уже не чувствуем грубейших нарушений этого основного закона песни.
Примеры, гимн РЛКСМ—«Молодая Гвардия»—эта старинная тирольская песня о казни национального героя Андреаса Гофера—о том, как
„Nach Mantua zum Tode führt ihn der „Feinde Schaar
о том как
„Es blutete der Brüder Herz,
„Ganz’Deutschland in Schmach und Schmerz... с мужественно печальным рефреном (припевом):
„Ade, mein Land, Tirol!
(Прощай, мой край, Тироль!).
Какому бездарному немцу пришло в голову приспособить этот напев для революционного гимна молодежи?
Бедный тов. Безыменский! Как пыхтел он, верно, над «переводом» и все-таки:—как печально звучат в пении его бодрые стихи.
Мы поднимаем знамя, товарищи, сюда!
Давайте строить с нами Республику труда.
Не спасают дела ни гармонизация в стиле эпохи (Бетховен), примененная автором, ни грандиозная «инструментовка» фабричными гудками
в 6-ю годовщину Октября... еще бы, ведь в оригинале «истекают кровью сердца товарищей, вся страна в трауре», а мы хотим сделать из этого—боевой гимн!
Вообще на неуместный «минор» у нас какая-то эпидемия. Вот еще образец из «Массового пения» Поставничева (изд. Вс. Пролеткульта), кни
жонки, разошедшейся вопреки качеству, чуть ли не в 2-недельный срок: слова Арги-Адуева «Песня швеи»—к ним прилеплена мелодия мещанской песни:
Черный ворон, что ты вьешься Над моею головой...