двумя безыменными ручьями, были четыре ирѣсненскіе пруда съ двумя деревянными плотинами. Сущевская слобода, по которой протекали Неглинная и Самотека, обладала нѣсколькими крупными прудами, — Сущевскими, Самотечными, Вышеславцевыми. Отъ всѣхъ этихъ прудовъ сохра
нились до нашего времени лишь самые незначительные остатки. Въ районѣ смежныхъ съ Сущевымъ и Напрудной слободою Мѣщанскихъ слободъ были два Троицкихъ пруда и прудъ Балканъ. Красный или Красносельскій прудъ, теперь почти засыпанный, былъ мѣрою въ 2 2 десятины съ лишкомъ. Въ сѣверо - восточной части Москвы яузская рѣчная система еще включала въ себя рѣчки Синичку, Чечорку и Золотой рожокъ.
Загрязненіе нѣкоторыхъ, если не всѣхъ, ручьевъ и прудовъ должно было давать себя чувствовать уже тогда. У насъ имѣются опредѣленныя свѣдѣнія о безобразномъ состояніи рѣки Неглинной, и притомъ въ ближаишихъ къ центру частяхъ города. На всемъ протяженіи ея отъ Земля
ного вала до устья берега ея, сами по себѣ болотистые и грязные, служили мѣстами свалокъ. На мѣстѣ Трубной площади Неглинная образовала не
большое болотное озеро, иногда затоплявшее окрестныя постройки. Свалки и овраги тянулись вдоль береговъ рѣки тамъ, гдѣ въ 20-хъ годахъ прошлаго столѣтія была устроена Театральная площадь. Подъ стѣнами Кремля
Неглинная превращалась въ сплошную клоаку,—такъ были загрязнены ея вода и берега всевозможными отбросами.
Грязь на улицахъ, грязь во дворахъ — неизбѣжная принадлежность русскаго деревенскаго быта. Москва и въ этомъ отношеніи была большой деревней. Въ центральныхъ частяхъ города, гдѣ дворы были наиболѣе ску
чены, воздухъ былъ насыщенъ міазмами, особенно во время оттепелей. При Екатеринѣ I петербургскій генералъ Волковъ, застигнутый въ Москвѣ февральскою оттепелью, писалъ, что опасается занемочь въ этомъ «пропастномъ мѣстѣ»: «только два дни, какъ началась оттепель, но отъ здѣшней извѣстной вамъ чистоты такой столь бальзамовый духъ и такая мгла, что изъ избы выйти нельзя». Опустѣвшіе и заброшенные по разнымъ причи
намъ дворы и лавки превращались, по русскому обыкновенно, въ мѣста свалокъ. Въ 1748 г. московская полиція доносила сенату, что въ Москвѣ послѣ пожара 1737 г., опустошившаго городъ на громадномъ пространствѣ, стоять ветхія каменныя строенія, запустѣвшія и безобразныя, и что въ нихъ «множество помету и всякаго скаредства, отъ чего сосѣдямъ и проѣзжающимъ людямъ, особенно въ лѣтнее время, можетъ быть поврежденіе здоровью». Въ 1752 г. по случаю пріѣзда двора въ Москву властямъ при
шлось обратить вниманіе на состояніе московскихъ проѣздовъ и строеній. У Пречистенскихъ воротъ были усмотрѣны ветхія каменныя лавки, въ которыхъ была набросана «всякая нечистота и мерзость». Подобныя же лавки, наполненныя навозомъ и грязью, объявились въ иконномъ ряду на Никольской. Въ самомъ Кремлѣ центральная Ивановская площадь оказа
лась заваленною всякими отбросами. Были приняты экстренныя мѣры для приведения города въ благообразный видъ, но съ московской грязью было не такъ то легко сладить. При Ккатеринѣ II комиссія, учрежденная для борьбы съ чумою 177° — 1772 гг., въ своемъ отчетѣ («Описаніе моровой
нились до нашего времени лишь самые незначительные остатки. Въ районѣ смежныхъ съ Сущевымъ и Напрудной слободою Мѣщанскихъ слободъ были два Троицкихъ пруда и прудъ Балканъ. Красный или Красносельскій прудъ, теперь почти засыпанный, былъ мѣрою въ 2 2 десятины съ лишкомъ. Въ сѣверо - восточной части Москвы яузская рѣчная система еще включала въ себя рѣчки Синичку, Чечорку и Золотой рожокъ.
Загрязненіе нѣкоторыхъ, если не всѣхъ, ручьевъ и прудовъ должно было давать себя чувствовать уже тогда. У насъ имѣются опредѣленныя свѣдѣнія о безобразномъ состояніи рѣки Неглинной, и притомъ въ ближаишихъ къ центру частяхъ города. На всемъ протяженіи ея отъ Земля
ного вала до устья берега ея, сами по себѣ болотистые и грязные, служили мѣстами свалокъ. На мѣстѣ Трубной площади Неглинная образовала не
большое болотное озеро, иногда затоплявшее окрестныя постройки. Свалки и овраги тянулись вдоль береговъ рѣки тамъ, гдѣ въ 20-хъ годахъ прошлаго столѣтія была устроена Театральная площадь. Подъ стѣнами Кремля
Неглинная превращалась въ сплошную клоаку,—такъ были загрязнены ея вода и берега всевозможными отбросами.
Грязь на улицахъ, грязь во дворахъ — неизбѣжная принадлежность русскаго деревенскаго быта. Москва и въ этомъ отношеніи была большой деревней. Въ центральныхъ частяхъ города, гдѣ дворы были наиболѣе ску
чены, воздухъ былъ насыщенъ міазмами, особенно во время оттепелей. При Екатеринѣ I петербургскій генералъ Волковъ, застигнутый въ Москвѣ февральскою оттепелью, писалъ, что опасается занемочь въ этомъ «пропастномъ мѣстѣ»: «только два дни, какъ началась оттепель, но отъ здѣшней извѣстной вамъ чистоты такой столь бальзамовый духъ и такая мгла, что изъ избы выйти нельзя». Опустѣвшіе и заброшенные по разнымъ причи
намъ дворы и лавки превращались, по русскому обыкновенно, въ мѣста свалокъ. Въ 1748 г. московская полиція доносила сенату, что въ Москвѣ послѣ пожара 1737 г., опустошившаго городъ на громадномъ пространствѣ, стоять ветхія каменныя строенія, запустѣвшія и безобразныя, и что въ нихъ «множество помету и всякаго скаредства, отъ чего сосѣдямъ и проѣзжающимъ людямъ, особенно въ лѣтнее время, можетъ быть поврежденіе здоровью». Въ 1752 г. по случаю пріѣзда двора въ Москву властямъ при
шлось обратить вниманіе на состояніе московскихъ проѣздовъ и строеній. У Пречистенскихъ воротъ были усмотрѣны ветхія каменныя лавки, въ которыхъ была набросана «всякая нечистота и мерзость». Подобныя же лавки, наполненныя навозомъ и грязью, объявились въ иконномъ ряду на Никольской. Въ самомъ Кремлѣ центральная Ивановская площадь оказа
лась заваленною всякими отбросами. Были приняты экстренныя мѣры для приведения города въ благообразный видъ, но съ московской грязью было не такъ то легко сладить. При Ккатеринѣ II комиссія, учрежденная для борьбы съ чумою 177° — 1772 гг., въ своемъ отчетѣ («Описаніе моровой