лубка и не соответствовала его назначению»... Недаром и народ остался равнодушен к этим картинкам. Если баталии русско-японской войны еще и сейчас можно найти в деревенских избах, то от последней войны следа в виде изображений, которые были бы близки вкусу крестьянина, почти не осталось...
«Дайте выгравировать,—писал в первой половине XIX века пионер в области исследования русского лубка, Снегирев,—лубочную картинку искусному художнику: пусть он ее представит в лучшем виде, согласно с требованиями художества; она едва ли удовлетворит причудливому вкусу простолюдина; в глазах его она потеряет свою подлинность и своеобразную заманчи
вость». В этих словах содержится указание на тайну влияния старой лубочной картинки и отсутствие успеха у нового «художественного» лубка. Стиль старого простовика «народ» считал своим. В тех чертах рисунка и композиций лубка, в которых искушенный перспективной, натуралистически «пра
вильной» живописью взор видел «извращение всех понятий о пропорциях», непосредственный взгляд деревенского жителя находил что-то чрезвычайно ему близкое, привлекательное и понятное...
Во время революции и гражданской войны широко расцвел агитационный политический и военный плакат. Этот обильный материал, оставшийся от
того времени, требует разбора, оценки и своего «летописца». Многое, что отнесено было к революционному плакату, представляет собою революцион
ный лубок как по сложности композиций, так и в отношении дробности изобразительной стороны и перегруженности текстом. И этот лубок надо назвать городским, т.-е. видеть в нем некоторое перерождение традиционной лубоч
ной формы. Он обращался, главным образом, к горожанину. В нем было много специфически плакатных форм.
Сюжетная насыщенность и перегруженность изобразительностью и текстом приближает революционные плакаты эпохи гражданской войны к лубоч
ной форме. Так, например, плакат «Пауки и мухи» содержал целое стихо
творение Демьяна Бедного в 30 строк. А плакат работы Моора «Советская Россия—осажденный лагерь; все на оборону!»—заключал в себе шесть довольно мелких по изобразительным формам, отдельных картинок, подобных «клеймам» народного простовика... Эти черты русского революционного плаката, столь чуждые лапидарной формы, черты, ослабляющие основное свой
ство плаката—удар—средствами оригинально найденной формы,—сближает революционный плакат с лубком. Так же скорее к лубку относятся, хотя и именовавшиеся плакатами, политические картинки «окна сатиры Роста». В них композиционный прием развертывания сюжета посредством ряда картино-клейм и сатирическая разработка тем, сопровождаемая обильным стихотворным текстом.—чисто лубочный прием.
Но в этих плакатах не все было «от лубка». Их резко выраженная агитационная тенденция, упрощенные, сравнительно с лубком, формы изоб
разительности, ряд чисто зрительных декоративных эффектов сближают их с формами городского плаката и противоречат содержательно-повествовательной ориентации лубка...
Но если в условиях военной обстановки некогда было раздумывать над «тонкостями» той или иной формы, то теперь их нелишне учесть для дальнейших практических выводов.
Старый лубок умер, как народное творчество. Этому имеется ряд социальных причин, относящихся как к изменениям, общественного уклада в городе, так и в деревне.
Город, становясь центром культуры, начинает навязывать ее деревне.. И немощная в культурном отношении деревня попадает постепенно под влия
ние городских идей и вкусов. Развитие знания и повышение любознательности деревни делают лубочную форму слишком примитивной и узкой. Деревня тянется к книге. И в конце XIX века в коробах владимирских «офеней», раз
«Дайте выгравировать,—писал в первой половине XIX века пионер в области исследования русского лубка, Снегирев,—лубочную картинку искусному художнику: пусть он ее представит в лучшем виде, согласно с требованиями художества; она едва ли удовлетворит причудливому вкусу простолюдина; в глазах его она потеряет свою подлинность и своеобразную заманчи
вость». В этих словах содержится указание на тайну влияния старой лубочной картинки и отсутствие успеха у нового «художественного» лубка. Стиль старого простовика «народ» считал своим. В тех чертах рисунка и композиций лубка, в которых искушенный перспективной, натуралистически «пра
вильной» живописью взор видел «извращение всех понятий о пропорциях», непосредственный взгляд деревенского жителя находил что-то чрезвычайно ему близкое, привлекательное и понятное...
Во время революции и гражданской войны широко расцвел агитационный политический и военный плакат. Этот обильный материал, оставшийся от
того времени, требует разбора, оценки и своего «летописца». Многое, что отнесено было к революционному плакату, представляет собою революцион
ный лубок как по сложности композиций, так и в отношении дробности изобразительной стороны и перегруженности текстом. И этот лубок надо назвать городским, т.-е. видеть в нем некоторое перерождение традиционной лубоч
ной формы. Он обращался, главным образом, к горожанину. В нем было много специфически плакатных форм.
Сюжетная насыщенность и перегруженность изобразительностью и текстом приближает революционные плакаты эпохи гражданской войны к лубоч
ной форме. Так, например, плакат «Пауки и мухи» содержал целое стихо
творение Демьяна Бедного в 30 строк. А плакат работы Моора «Советская Россия—осажденный лагерь; все на оборону!»—заключал в себе шесть довольно мелких по изобразительным формам, отдельных картинок, подобных «клеймам» народного простовика... Эти черты русского революционного плаката, столь чуждые лапидарной формы, черты, ослабляющие основное свой
ство плаката—удар—средствами оригинально найденной формы,—сближает революционный плакат с лубком. Так же скорее к лубку относятся, хотя и именовавшиеся плакатами, политические картинки «окна сатиры Роста». В них композиционный прием развертывания сюжета посредством ряда картино-клейм и сатирическая разработка тем, сопровождаемая обильным стихотворным текстом.—чисто лубочный прием.
Но в этих плакатах не все было «от лубка». Их резко выраженная агитационная тенденция, упрощенные, сравнительно с лубком, формы изоб
разительности, ряд чисто зрительных декоративных эффектов сближают их с формами городского плаката и противоречат содержательно-повествовательной ориентации лубка...
Но если в условиях военной обстановки некогда было раздумывать над «тонкостями» той или иной формы, то теперь их нелишне учесть для дальнейших практических выводов.
Старый лубок умер, как народное творчество. Этому имеется ряд социальных причин, относящихся как к изменениям, общественного уклада в городе, так и в деревне.
Город, становясь центром культуры, начинает навязывать ее деревне.. И немощная в культурном отношении деревня попадает постепенно под влия
ние городских идей и вкусов. Развитие знания и повышение любознательности деревни делают лубочную форму слишком примитивной и узкой. Деревня тянется к книге. И в конце XIX века в коробах владимирских «офеней», раз