современности, что метод порочен. Стало ясно, что нужно ориентироваться не на внешние формы литературной вырази
тельности, а на более тонкие и высокие ее возможности.
Отсюда появление героя, отсюда интерес к выявлению многообразия человеческой психологии в ее конфликтах с действительностью.
Отсюда для меня такие сценарии, как «Беглец», «Счастливый Кент», «Мост», «Эльдорадо». При ранопланности, разном ма
териале этих сценариев во всех них есть общее. Это попытка нового освещения традиционной ситуации, новой революционнной трактовки как будто обыденных собы
тий и тем самым выявление того нового в человеческой психологии, что до сих пор не показывалась и не анализировалось. Счастливый Кент находит золото в Аляске, но не богатеет, потому что романтическое представление о личном благе разру
шается законами экономического развития капитализма. Тут конфликт традиционной романтической ситуации с реальностью, с теми фактическими условиями, которыми обставлена романтика.
Бегущий из тюрьмы герой картины «Беглец» возвращается обратно. Новое обстоятельство определяет его поступок. Обсто
ятельство, немыслимое для романтического искусства. Это обстоятельство — верность партии, конкретно ощущаемая связь героя с коллективам.
В «Эльдорадо», сценарии о первых днях комсомола, возникают такие же ситуации, где новая тема, новые определяющие мо
тивы поворачивают поступки и тем самым психологию персонажей.
Обо всем этом я говорю как о сделанном. Но как это сделано —я не знаю. Я уже говорил о том, что лишен другой критики, кроме ведомственной.
В методе, которым сделаны вышеперечисленные сценарии, есть, на мой взгляд,
некоторая опасность. Это — полемичность. Вещь делается не только в результате анализа материала, но и в результате оттал
кивания от канонических методов. Ее определяет не только идея, но и некое по
лемическое задание. Правда, эта полемичность, эта пародийность (если понимать ее в тыняновском смысле) сознательно при
менялась только в «Счастливом Кенте». В дальнейших работах она осталась в резком опрокидывании традиционности кинемато
графических ситуаций. Но это возникало не из сознательного желания сделать обя
зательно по-новому, а потому, что, анализируя действительность, я пытаюсь подходить к ней как марксист. Но все же я ощу
щаю — а о своей работе писать очень трудно — некоторую неестественность этих сценариев, возникающую из-за этого пародического зерна. Материал берется не непосредственно, а с отталкиванием от ка
нонической трактовки. Предубежденность создает полемику.
Я пишу о своей работе очень кратко. Мне незачем подробно анализировать свои
работы, потому что никто не может мне возразить. Ведь то, что я делаю, почти никому неизвестно.
Одно несомненно — я никогда не бываю доволен своей работой. Время учит нас работать как следует. И, конечно, литера
турные дискуссии научили меня многому,
заставили многое пересмотреть и выбрать другие позиции, чем те, на которых я стоял раньше.
Я сейчас пишу серьезные вещи. Я делаю сценарии «Поход на Варшаву» и «Красное и белое». Я роюсь в новом для меня материале и ищу новых методов, новых средств выразить те мысли, которые приходят при ознакомлении с Красной армией 20- го года и буржуазией 30-х годов.
Поход на Варшаву — новый этап строительства Красной армии, этап, на котором выкристаллизовались формы политработы в боевой обстановке, поход, поднявший всемирно-историческое значение Октябрь
ской революции, вызвавший обострение классовых противоречий на Западе, пошатнувший версальскую систему, — тот материал, над которым я работаю.
Крушение -молодой буржуазии, раскрытие таких фикций, как патриотизм и пар
ламентская система, начало разложения еще молодого класса, несшего зачатки своей гибели при «своем зарождении, и одновременно полемика и анализ романов Стендали и Бальзака — моя вторая работа.
Я знаю то, что хочу сказать этими вещами, столь отличными друг от друга по материалу. Работа над Стендалем мне по
могает лучше видеть гражданскую войну. Поход Красной армии учит птравильному отношению к литературной работе капитана французской конницы Стендаля.
Но участь моей последней сценарной работы немного расхолаживает и лишает желания делать эти вещи.
Мой последний сценарий «Возвращение на родину» еще не нашел режиссера Он лежит как полуфабрикат на фабрике и
тельности, а на более тонкие и высокие ее возможности.
Отсюда появление героя, отсюда интерес к выявлению многообразия человеческой психологии в ее конфликтах с действительностью.
Отсюда для меня такие сценарии, как «Беглец», «Счастливый Кент», «Мост», «Эльдорадо». При ранопланности, разном ма
териале этих сценариев во всех них есть общее. Это попытка нового освещения традиционной ситуации, новой революционнной трактовки как будто обыденных собы
тий и тем самым выявление того нового в человеческой психологии, что до сих пор не показывалась и не анализировалось. Счастливый Кент находит золото в Аляске, но не богатеет, потому что романтическое представление о личном благе разру
шается законами экономического развития капитализма. Тут конфликт традиционной романтической ситуации с реальностью, с теми фактическими условиями, которыми обставлена романтика.
Бегущий из тюрьмы герой картины «Беглец» возвращается обратно. Новое обстоятельство определяет его поступок. Обсто
ятельство, немыслимое для романтического искусства. Это обстоятельство — верность партии, конкретно ощущаемая связь героя с коллективам.
В «Эльдорадо», сценарии о первых днях комсомола, возникают такие же ситуации, где новая тема, новые определяющие мо
тивы поворачивают поступки и тем самым психологию персонажей.
Обо всем этом я говорю как о сделанном. Но как это сделано —я не знаю. Я уже говорил о том, что лишен другой критики, кроме ведомственной.
В методе, которым сделаны вышеперечисленные сценарии, есть, на мой взгляд,
некоторая опасность. Это — полемичность. Вещь делается не только в результате анализа материала, но и в результате оттал
кивания от канонических методов. Ее определяет не только идея, но и некое по
лемическое задание. Правда, эта полемичность, эта пародийность (если понимать ее в тыняновском смысле) сознательно при
менялась только в «Счастливом Кенте». В дальнейших работах она осталась в резком опрокидывании традиционности кинемато
графических ситуаций. Но это возникало не из сознательного желания сделать обя
зательно по-новому, а потому, что, анализируя действительность, я пытаюсь подходить к ней как марксист. Но все же я ощу
щаю — а о своей работе писать очень трудно — некоторую неестественность этих сценариев, возникающую из-за этого пародического зерна. Материал берется не непосредственно, а с отталкиванием от ка
нонической трактовки. Предубежденность создает полемику.
Я пишу о своей работе очень кратко. Мне незачем подробно анализировать свои
работы, потому что никто не может мне возразить. Ведь то, что я делаю, почти никому неизвестно.
Одно несомненно — я никогда не бываю доволен своей работой. Время учит нас работать как следует. И, конечно, литера
турные дискуссии научили меня многому,
заставили многое пересмотреть и выбрать другие позиции, чем те, на которых я стоял раньше.
Я сейчас пишу серьезные вещи. Я делаю сценарии «Поход на Варшаву» и «Красное и белое». Я роюсь в новом для меня материале и ищу новых методов, новых средств выразить те мысли, которые приходят при ознакомлении с Красной армией 20- го года и буржуазией 30-х годов.
Поход на Варшаву — новый этап строительства Красной армии, этап, на котором выкристаллизовались формы политработы в боевой обстановке, поход, поднявший всемирно-историческое значение Октябрь
ской революции, вызвавший обострение классовых противоречий на Западе, пошатнувший версальскую систему, — тот материал, над которым я работаю.
Крушение -молодой буржуазии, раскрытие таких фикций, как патриотизм и пар
ламентская система, начало разложения еще молодого класса, несшего зачатки своей гибели при «своем зарождении, и одновременно полемика и анализ романов Стендали и Бальзака — моя вторая работа.
Я знаю то, что хочу сказать этими вещами, столь отличными друг от друга по материалу. Работа над Стендалем мне по
могает лучше видеть гражданскую войну. Поход Красной армии учит птравильному отношению к литературной работе капитана французской конницы Стендаля.
Но участь моей последней сценарной работы немного расхолаживает и лишает желания делать эти вещи.
Мой последний сценарий «Возвращение на родину» еще не нашел режиссера Он лежит как полуфабрикат на фабрике и