кого общественного управления и руководства, которое создает все предпосылки для наиболее полного и всестороннего развития каждой отдельной индивидуальности, для
проявления никогда еще в мире невиданной самодеятельности и активности масс. Мы имеем здесь неразрешенное противоречие между характером поведения Ивана и характером той обстановки, тех социалистических условий, которые его окружают и которые замечательно раскрываются Довженко в фоне. Отсюда общая незаконченность фильмы, ее недостаточность и та не
Основной центральный образ — Ивана, который должен был бы связать ,все части картины, сконцентрировать в себе основные нити поставленных в фильме проблем, который должен был подвести основные итоги картины и вместе с тем захватить, заинтересовать зрителя и быть одним из глав
ных проводников его по картине, ввести его в ту сложную идейную борьбу, которая раз
вертывается, — оказался на это не совсем способным. На ошибках, которые имеют место в самом фоне (неудачность образа прораба, образа матери, характеристика социалистической дисциплины через механическое сопоставление с дисциплиной в Красной армии и т. д.) мы здесь останавливаться не будем, там как в рамках данной статьи вы вообще не сумеем дать исчерпывающего анализа фильмы, а лишь глубоко предваритель
ный разбор его. С другой стороны, основной недостаток фильмы, конечно, лежит главным образом все же в характеристике образа Ивана.
Образ прогульщика в этом отношении гораздо полноценнее и реальнее, ибо мы имеем в нем как раз, в противоположность образу Ивана, обобщенную характеристику, которая основана на глубоком анализе живых людей, живых представителей того враждебного класса, тех враждебных групп, настроения и чаяния которых он в себе во
площает. Вся линия поведения прогульщика в фильме выражает целую гамму конкретных чувств и настроений, связанных имен
но с этим враждебным социалистическому строительству человеком.
Только основываясь на конкретном анализе непосредственно взятых из жизни черт, живых форм проявления вырождающейся буржуазно собственнической психо
логии, смог Довженко создать этот чрезвычайно глубокий, живой и типичный образ.
Довженко раскрывает перед нами в образе прогульщика противоречие между представлением прогульщика о самом себе и той объективной сущностью, которая за этим представлением скрывает
ся. Довженко разоблачает это ложное представление прогульщика о самом себе
показом того объективного положения, того действительного места, которое прогульщик занимает в социалистическом об
ществе, которое в основном определяет его объективное содержание, раскрывает его истинную природу. Только в своих пред
ставлениях, в своем сознании может прогульщик оторваться от реальной действи
тельности и вообразить себя независимым и свободным от каких бы то ни было соци
альных связей и отношений, вообразить себя стоящим вне и над социалистической действи
тельностью. Но при первом же столкновении его с этой реальной действительностью вся его независимость « напыщенная самоуверенность разлетаются вдребезги, и перед
нами раскрывается огромная внутренняя пустота, весь комизм этой жалкой и нелепой игры последнего представителя буржуазного общества в условиях новых общественных отношений.
Довженко ненавидит прогульщика, как и все то общество, осколком которого является прогульщик. Довженко смеется над ним во весь голос. Вместе со всеми ударниками Днепростроя он жестоко издевается над каждым поступком, действием, жестом про
гульщика, он дискредитирует и уничтожает его совершенно всеми художественными средствами, какие только имеются в распоряжении киноискусства.
В Иване, как мы видели, Довженко не сумел дать этого единства характерного и типического и поэтому образ Ивана остается бездейственным, маложизненным. В сво
ем подходе к Ивану Довженко оказался связанным. Но неверная трактовка образа Ивана, его упрощение и обеднение произо
шли отнюдь не потому, что художник (как это часто случается в нашей кинематографической практике) отказался самостоятельно подойти к изучению действительности и следовал в своей трактовке образа заранее взятому штампу или трафарету. Нет. Дело в том, что художник хотел, но не сумел в силу непреодоленных им до конца ошибок своего творческого метода ощутить, почув
ствовать в полной мере тот пульс живой жизни, который бьет ключом из всех пор нашего социалистического сегодня. Он не
проявления никогда еще в мире невиданной самодеятельности и активности масс. Мы имеем здесь неразрешенное противоречие между характером поведения Ивана и характером той обстановки, тех социалистических условий, которые его окружают и которые замечательно раскрываются Довженко в фоне. Отсюда общая незаконченность фильмы, ее недостаточность и та не
удача ее у массового зрителя, которую мы наблюдали.
Основной центральный образ — Ивана, который должен был бы связать ,все части картины, сконцентрировать в себе основные нити поставленных в фильме проблем, который должен был подвести основные итоги картины и вместе с тем захватить, заинтересовать зрителя и быть одним из глав
ных проводников его по картине, ввести его в ту сложную идейную борьбу, которая раз
вертывается, — оказался на это не совсем способным. На ошибках, которые имеют место в самом фоне (неудачность образа прораба, образа матери, характеристика социалистической дисциплины через механическое сопоставление с дисциплиной в Красной армии и т. д.) мы здесь останавливаться не будем, там как в рамках данной статьи вы вообще не сумеем дать исчерпывающего анализа фильмы, а лишь глубоко предваритель
ный разбор его. С другой стороны, основной недостаток фильмы, конечно, лежит главным образом все же в характеристике образа Ивана.
Образ прогульщика в этом отношении гораздо полноценнее и реальнее, ибо мы имеем в нем как раз, в противоположность образу Ивана, обобщенную характеристику, которая основана на глубоком анализе живых людей, живых представителей того враждебного класса, тех враждебных групп, настроения и чаяния которых он в себе во
площает. Вся линия поведения прогульщика в фильме выражает целую гамму конкретных чувств и настроений, связанных имен
но с этим враждебным социалистическому строительству человеком.
Только основываясь на конкретном анализе непосредственно взятых из жизни черт, живых форм проявления вырождающейся буржуазно собственнической психо
логии, смог Довженко создать этот чрезвычайно глубокий, живой и типичный образ.
Довженко раскрывает перед нами в образе прогульщика противоречие между представлением прогульщика о самом себе и той объективной сущностью, которая за этим представлением скрывает
ся. Довженко разоблачает это ложное представление прогульщика о самом себе
показом того объективного положения, того действительного места, которое прогульщик занимает в социалистическом об
ществе, которое в основном определяет его объективное содержание, раскрывает его истинную природу. Только в своих пред
ставлениях, в своем сознании может прогульщик оторваться от реальной действи
тельности и вообразить себя независимым и свободным от каких бы то ни было соци
альных связей и отношений, вообразить себя стоящим вне и над социалистической действи
тельностью. Но при первом же столкновении его с этой реальной действительностью вся его независимость « напыщенная самоуверенность разлетаются вдребезги, и перед
нами раскрывается огромная внутренняя пустота, весь комизм этой жалкой и нелепой игры последнего представителя буржуазного общества в условиях новых общественных отношений.
Довженко ненавидит прогульщика, как и все то общество, осколком которого является прогульщик. Довженко смеется над ним во весь голос. Вместе со всеми ударниками Днепростроя он жестоко издевается над каждым поступком, действием, жестом про
гульщика, он дискредитирует и уничтожает его совершенно всеми художественными средствами, какие только имеются в распоряжении киноискусства.
В Иване, как мы видели, Довженко не сумел дать этого единства характерного и типического и поэтому образ Ивана остается бездейственным, маложизненным. В сво
ем подходе к Ивану Довженко оказался связанным. Но неверная трактовка образа Ивана, его упрощение и обеднение произо
шли отнюдь не потому, что художник (как это часто случается в нашей кинематографической практике) отказался самостоятельно подойти к изучению действительности и следовал в своей трактовке образа заранее взятому штампу или трафарету. Нет. Дело в том, что художник хотел, но не сумел в силу непреодоленных им до конца ошибок своего творческого метода ощутить, почув
ствовать в полной мере тот пульс живой жизни, который бьет ключом из всех пор нашего социалистического сегодня. Он не