могут быть с успехом заменены цементными столбами. Крыши, жалкие крыши существуют повсюду—это непростительный парадокс. Подвалы сыры и тесны, канализация всегда засы
пается обваливающимся щебнем, тогда как простая логичная концепция могла бы разрешить проблему.
Стили (ведь надо что нибудь делать!) выявляются в декорировке фасадов и салонов, и считается это большой заслугой архитектора. Это—вырождение стилей, старый хлам; это почтительное и раболепное „слушай, на-караул“ перед прошлым. „Похвальная скром
ность! И это лживо, потому что в „доброе старое время фасады были гладкими, с правильными отверстиями и по человечески про
порциональными. Стены были, по возможности, тонки. Дворцы? Они, ведь, строились для гер
цогов. Разве образованный человек в наше время подражает герцогам? Compiegne, Chan
tilly, Versailles, с известной точки зрения они, конечно, хороши, но... и это еще можно оспаривать.
Дома, похожие на скинии, скинии на дома, мебель, похожая на дворцы (фронтоны, статуи, колонны с торсами или без торсов , умываль
ники, напоминающие мебель — дома и блюда Бернарда Палисси, на которых вряд ли поместятся три орешка.
Дом — это машина-жилище. Ванны, свет, вода холодная, горячая, желаемая температура, хранение пищи, гигиена, красивые про
порции. Кресло—машина для сиденья, и т. д... Maple указал правильный путь к этому. Умы
вальники— машины для умывания: Twyford изобрел их.
Наша новая жизнь, наше современное творчество создает свои вещи: свой костюм, свой stylo, свой eversharp, пишущую машину, теле
фонный аппарат, свою дивную канцелярскую мебель, стекла Сент-Гобена и чемоданы „Innovation , бритву „Жиллет“ и английскую трубку, chapeau-melon и лимузин, пакетбот и авиацию.
Наша эпоха ежедневно утверждает свой стиль. Вот он перед нашими глазами.
Очами невидящими.
Необходимо сломить сопротивление противника. Сейчас искусство разлагается; отсут
ствие художественного чутья проглядывает повсюду из-под маски шарлатанских теорий и исканий декораторов, не чувствующих эпохи.
Искусство— дело первостепенной важности, оно имеет свои священные моменты. Их профанируют. Теперешнее искусство
фривольное, гримаса в мире, в муках борю
щемся за новую жизнь. Для жизни общества прежде всего нужен хлеб, свет и хотя бы ми
нимальные удобства. Все это надо ведь добыть! И потребности эти так настоятельно требуют немедленного удовлетворения, что весь мир все время работает именно в этом направлении. Машины дадут возможность создать луч
шие условия работы и отдыха. Города должны быть заново построены, перестроены для достижения необходимого комфорта, продолжительное отсутствие которого может нару
шить общественное равновесие. Устои, на которых покоится общество, трещат под уда
рами переворотов; пятидесятилетний прогресс изменил облик мира больше, чем предшествующие ему шесть веков.
Теперь не время заниматься пустяками: надо созидать.
Искусство нашей эпохи только тогда на своем месте, когда оно в руках специалистов.
Искусство—не общедоступная вещь, не публичная женщина.Искусство—необходимая пища для тех избранных, у которых достаточно силы, чтобы быть главарями. L’art est d’essance hautaine.
В процессе мучительного зарождения новой эпохи намечается жажда гармонии.
Поглядите: вот она, эта гармония, результат работы по законам экономии. Произведения заводов и мастерских проникнуты ею.
Это не „Искусство , это не Sixtine, не Егеchteion; это повседневные вещи, производящиеся сознательно, умно, уверенно, с творческим воображением, отвагой и точностью.
Если забыть на время, что пакетбот предназначен для транспорта, и посмотреть на него новыми глазами, то поймешь, какое это важное выявление дерзаний, дисциплины, гармонии, спокойной красоты, нервной и крепкой.
Серьезный архитектор со взглядами архитектора (созидателя организмов) найдет в пакетботе освобождение от проклятия векового рабства.
Он предпочтет руководиться естественностью, а не уважением к закоснелым тра
дициям; мелким посредственным концепциям предпочтет он величие осуществляемого разрешения хорошо поставленной проблемы. Су
хопутный дом—выражение мира, привыкшего к маленьким масштабам. Пакетбот—первое достижение в строительстве по новому организованного мира.
Перевод И. С.
пается обваливающимся щебнем, тогда как простая логичная концепция могла бы разрешить проблему.
Стили (ведь надо что нибудь делать!) выявляются в декорировке фасадов и салонов, и считается это большой заслугой архитектора. Это—вырождение стилей, старый хлам; это почтительное и раболепное „слушай, на-караул“ перед прошлым. „Похвальная скром
ность! И это лживо, потому что в „доброе старое время фасады были гладкими, с правильными отверстиями и по человечески про
порциональными. Стены были, по возможности, тонки. Дворцы? Они, ведь, строились для гер
цогов. Разве образованный человек в наше время подражает герцогам? Compiegne, Chan
tilly, Versailles, с известной точки зрения они, конечно, хороши, но... и это еще можно оспаривать.
Дома, похожие на скинии, скинии на дома, мебель, похожая на дворцы (фронтоны, статуи, колонны с торсами или без торсов , умываль
ники, напоминающие мебель — дома и блюда Бернарда Палисси, на которых вряд ли поместятся три орешка.
Дом — это машина-жилище. Ванны, свет, вода холодная, горячая, желаемая температура, хранение пищи, гигиена, красивые про
порции. Кресло—машина для сиденья, и т. д... Maple указал правильный путь к этому. Умы
вальники— машины для умывания: Twyford изобрел их.
Наша новая жизнь, наше современное творчество создает свои вещи: свой костюм, свой stylo, свой eversharp, пишущую машину, теле
фонный аппарат, свою дивную канцелярскую мебель, стекла Сент-Гобена и чемоданы „Innovation , бритву „Жиллет“ и английскую трубку, chapeau-melon и лимузин, пакетбот и авиацию.
Наша эпоха ежедневно утверждает свой стиль. Вот он перед нашими глазами.
Очами невидящими.
Необходимо сломить сопротивление противника. Сейчас искусство разлагается; отсут
ствие художественного чутья проглядывает повсюду из-под маски шарлатанских теорий и исканий декораторов, не чувствующих эпохи.
Искусство— дело первостепенной важности, оно имеет свои священные моменты. Их профанируют. Теперешнее искусство
фривольное, гримаса в мире, в муках борю
щемся за новую жизнь. Для жизни общества прежде всего нужен хлеб, свет и хотя бы ми
нимальные удобства. Все это надо ведь добыть! И потребности эти так настоятельно требуют немедленного удовлетворения, что весь мир все время работает именно в этом направлении. Машины дадут возможность создать луч
шие условия работы и отдыха. Города должны быть заново построены, перестроены для достижения необходимого комфорта, продолжительное отсутствие которого может нару
шить общественное равновесие. Устои, на которых покоится общество, трещат под уда
рами переворотов; пятидесятилетний прогресс изменил облик мира больше, чем предшествующие ему шесть веков.
Теперь не время заниматься пустяками: надо созидать.
Искусство нашей эпохи только тогда на своем месте, когда оно в руках специалистов.
Искусство—не общедоступная вещь, не публичная женщина.Искусство—необходимая пища для тех избранных, у которых достаточно силы, чтобы быть главарями. L’art est d’essance hautaine.
В процессе мучительного зарождения новой эпохи намечается жажда гармонии.
Поглядите: вот она, эта гармония, результат работы по законам экономии. Произведения заводов и мастерских проникнуты ею.
Это не „Искусство , это не Sixtine, не Егеchteion; это повседневные вещи, производящиеся сознательно, умно, уверенно, с творческим воображением, отвагой и точностью.
Если забыть на время, что пакетбот предназначен для транспорта, и посмотреть на него новыми глазами, то поймешь, какое это важное выявление дерзаний, дисциплины, гармонии, спокойной красоты, нервной и крепкой.
Серьезный архитектор со взглядами архитектора (созидателя организмов) найдет в пакетботе освобождение от проклятия векового рабства.
Он предпочтет руководиться естественностью, а не уважением к закоснелым тра
дициям; мелким посредственным концепциям предпочтет он величие осуществляемого разрешения хорошо поставленной проблемы. Су
хопутный дом—выражение мира, привыкшего к маленьким масштабам. Пакетбот—первое достижение в строительстве по новому организованного мира.
Перевод И. С.