чувствовали, боролись, пели, страдали и любили. Быть может, почти помимо их воли, их искусство - в веках оставленный отпечаток их человечности, их духовной и душевной жизни.
В новом искусстве этого нет. Душевная жизнь вымерла бесследно. В этом его основная, грандиозная, невиданная особенность.
Его душевная опустошенность, его беспримерная кристаллическая, дистиллированная бездушность - основной признак и основная причина его существования.
И в художественной практике и в художественной теории. Потому с ними не надо говорить, как не надо говорить с по
койниками, даже если они бряцая цепями гуляют вокруг своих могил.


Но о покойниках говорить можно.


Я приведу в пример крупнейшего из них. Величие смерти не позволяет мне давать примеры, которые могли бы нарушить серьезность момента.
Один из самых крупных сейчас в России изобразительных талантов - Вл. Лебедев. С его дарованием можно было бы завоевать мир. А, между тем, его искусство не доходит даже до широкой
публики. Косность толпы? Несомненно нет. Публика принимает даже экспрессионизм, потому что в его нечленораздельных, истери
ческих выкриках чувствуется биение крови. Даже футуристическую дребедень, поскольку в ее престидижитаторстве иногда есть жизнь, хотя бы и цирковая.


Но творчество Лебедева безупречно мертво.


Ни единое дыхание жизни не пронеслось над его невиданной в России виртуозностью. Когда он пишет стекло - он делает шедевр. Оно прозрачнее, хрупче, стеклянее самого стекла. Можно преклониться перед его стеклом, но почувствовать нельзя ничего, потому что сам художник ничего не чувствует.