уведи в дом свой». И часть скоморохов обслуживала запросы боярства, купечества и даже самого царя. Известно, что в XVI в. при дворе царя Ивана не переводились певцы, «ба́хари» (сказочники), гусельники, домрачеи (игравшие на домрах), но в целом институт скоморохов был глубоко народным явлением. С народом скоморохов связывало и проис
хождение и общность интересов; в народе они чувствовали себя свободно и здесь не скупились на политический памфлет и сатиру на феодально-церковные верхи.
Подобно своим западным собратьям - «жонглерам», для облегчения экономического существования, скоморохи соединялись в артели, «ватаги», и в таком виде ходили из села в село, стараясь попасть на какой-либо праздник. Иногда в их веселую, бесшабашную среду входили люди, получившие некоторое образование, знакомые с книжной литературой. Репертуар расширялся, вводились новые сюжеты, делались заимствования.
К XVI в. относится и расцвет эпической поэзии. Множество сюжетов было сложено вновь, а дошедшие от времен более древних были переде
ланы настолько, что восстановить их первоначальный вид трудно. Это вполне понятно, потому что каждая песня, пока она живет, находится в постоянном созидании: она - древняя по первоначальному плану, молодая - по настоящей форме. Хранимая теперь памятью сказателей, она носит все следы своего былого величия и пышного расцвета со всеми наслоениями пережитого.
Свидетельства о скоморохах хотя многочисленны, но односторонни; происходя из церковных кругов, они все сводятся к формуле: надо всячески чуждаться этих бесовских служителей. Материалов, которые осветили бы внутренний быт, показали организацию этого института, не сохранилось. Это вполне понятно: под страхом сурового наказания запре
щалось держать у себя записанные «мирские» песни; при всяком удобном случае все принадлежности скоморошества предавались огню. Во всем, что касалось народной поэзии, приходилось полагаться только на память. Песенный репертуар, между тем, умножался.
До известной степени организация скоморошества выясняется из сравнения с корпоративными союзами, «гуртами» украинских слепцовлирников и бандуристов. Артели эти представляли правильно организован
ное товарищество, со своими традициями, даже чиноначалием. Гурт имел определенный центр при церкви какого-либо местечка, у него была своя,
местная икона, содержимая на счет всех членов. Доходы собирались в общую казну. «Поводыри», мальчики, получали определенное жалованье, а к годам пятнадцати возвращались в родное село.
Если мальчик слепнул хотя бы на один глаз, он поступал к тому слепцу, которого водил, и сам становился певцом. Благодаря корпоративности певцы хорошо знали друг друга, знали, кто у кого перенял ре
хождение и общность интересов; в народе они чувствовали себя свободно и здесь не скупились на политический памфлет и сатиру на феодально-церковные верхи.
Подобно своим западным собратьям - «жонглерам», для облегчения экономического существования, скоморохи соединялись в артели, «ватаги», и в таком виде ходили из села в село, стараясь попасть на какой-либо праздник. Иногда в их веселую, бесшабашную среду входили люди, получившие некоторое образование, знакомые с книжной литературой. Репертуар расширялся, вводились новые сюжеты, делались заимствования.
Особенного развития скоморошество достигло в XVI в.
К XVI в. относится и расцвет эпической поэзии. Множество сюжетов было сложено вновь, а дошедшие от времен более древних были переде
ланы настолько, что восстановить их первоначальный вид трудно. Это вполне понятно, потому что каждая песня, пока она живет, находится в постоянном созидании: она - древняя по первоначальному плану, молодая - по настоящей форме. Хранимая теперь памятью сказателей, она носит все следы своего былого величия и пышного расцвета со всеми наслоениями пережитого.
Свидетельства о скоморохах хотя многочисленны, но односторонни; происходя из церковных кругов, они все сводятся к формуле: надо всячески чуждаться этих бесовских служителей. Материалов, которые осветили бы внутренний быт, показали организацию этого института, не сохранилось. Это вполне понятно: под страхом сурового наказания запре
щалось держать у себя записанные «мирские» песни; при всяком удобном случае все принадлежности скоморошества предавались огню. Во всем, что касалось народной поэзии, приходилось полагаться только на память. Песенный репертуар, между тем, умножался.
До известной степени организация скоморошества выясняется из сравнения с корпоративными союзами, «гуртами» украинских слепцовлирников и бандуристов. Артели эти представляли правильно организован
ное товарищество, со своими традициями, даже чиноначалием. Гурт имел определенный центр при церкви какого-либо местечка, у него была своя,
местная икона, содержимая на счет всех членов. Доходы собирались в общую казну. «Поводыри», мальчики, получали определенное жалованье, а к годам пятнадцати возвращались в родное село.
Если мальчик слепнул хотя бы на один глаз, он поступал к тому слепцу, которого водил, и сам становился певцом. Благодаря корпоративности певцы хорошо знали друг друга, знали, кто у кого перенял ре