но и въ этомъ нѣтъ рѣшительно ничего ненормальнаго или нежелательнаго. Вѣдь участвуютъ же въ подготовке сценическаго представленія дирижеръ вмѣстѣ съ опернымъ режиссеромъ или балетмейстеромъ.
Правда, при этомъ можетъ создаться большое затрудненіе, если художникъ окажется совершеннымъ профаномъ въ пониманіи сцены и ея условій, если онъ захочетъ артистовъ превратить въ условныя плоскія фигуры двухъ измѣреній или захочетъ ихъ обвести золотымъ контуромъ и т. п., но въ такомъ случаѣ будетъ и ошибкою режиссера, если онъ обратится къ такому художнику.

Живопись и сцена—два самостоятельныхъ искусства. Они очень тѣсно соприкасаются другъ съ дру

гомъ и во многомъ даже совпадаютъ, но въ то же время у каждаго изъ нихъ есть своя особая область, свои пріемы, недостижимые для другого. Художникомъ на сценѣ можетъ быть только художникъ, но далеко не всякій и наоборотъ: великолѣпный художникъ сценическихъ воплощеній можетъ оказаться слабымъ передъ полотномъ картины. Художникъ сцены, это новая разновидность художественнаго твор

чества. Не подлежитъ сомнѣнію, что Художественный театръ скоро выдвинетъ ее на подобающее мѣсто

и тогда на афишахъ мы уже будемъ читать не о томъ, что декораціи и костюмы по эскизамъ Добужинскаго или Рериха, а прямо: постановка Станиславскаго и художника А. Бенуа, или Лужскаго и Добу

жинскаго—и это будетъ настоящимъ торжествомъ художества на сценѣ, воцареніемъ художника въ этой давно ожидающей его области. Но и это приведетъ къ должному результату только тогда, когда худож

никъ и режиссеръ сольются въ иостановкѣ въ одно неразрывное цѣлое и когда это будутъ не столько

Бенуа и Станиславскій, сколько Бенуа-Станиславскій и не Лужскій и Добужинскій, а Лужскій-Добужинскій...
Сергѣй Глаголь.