- Когда готовилась пьеса, разсказываетъ К. С.,— каждый участника спектакля долженъ былъ весь день жить какъ изображаемое имъ лицо; такъ ходить, такъ обѣдать и т. д. Если онъ забывалъ про это, выпадалъ изъ роли —онъ платилъ штрафъ.
Станиславскій скоро сталъ увлекаться пѣніемъ, втайнѣ мечталъ о карьерѣ опернаго пѣвца. Но опера Оыла тогда ему и его партнерамъ не подъ-силу, и потому пристрастились къ опереттѣ. Какъ-то будучи въ Вѣнѣ, Станиславскій видѣлъ тамъ какую-то оперетку „Жавоттъ . Музыку онъ досталъ, либретто возстановилъ по-памяти, и они сыграли эту „Жавоттъ“. Потомъ также по памяти были возстановлены тексты „Нитушъ, „Лили, „Микадо . Музыкальной частью этихъ опереточныхъ спектаклей вѣдалъ братъ
Станиславскаго, хорошій музыкантъ; сценической, собственно постановкой,—К. С. Тогда увлекала эту маленькую любительскую труппу Жюдикъ, и они старались подражать ея мастерству, ея „шику“, вырабатывали на этихъ спектакляхъ не только голоса, но и сценическую технику, старались взбудоражить
свои темпераменты.
— Мнѣ вспоминаются^—говорилъ мнѣ К. С. по поводу этихъ опереточныхъ спектаклей, —слова Н. М. Медведевой, что въ ихъ время считались лучшей первой школой водевили съ пѣніемъ и всякія легкія вещицы, въ противоположность тому, что делается теперь, когда сажаютъ сразу на драму и только теребятъ юнымъ существамъ душу.
Одновременно съ алексѣевскими спектаклями шли любительскіе спектакли у С. И. Мамонтова. И обѣ категоріи спектаклей какъ-будто вели конкуренцію. Тамъ, въ мамонтовскихъ спектакляхъ, дѣло было поставлено серьезнѣе, тамъ участвовали талантливые художниыи; тамъ,
между прочимъ, познакомился Станиславскій съ Полѣновымъ, Рѣпинымъ, съ молодымъ Сѣровымъ, чья слава только еще восходила, съ Константиномъ Коровинымъ. Несмотря на „конкуренцію , Станиславскій участвовалъ и въ мамонтовскихъ спектакляхъ. Игралъ, между прочимъ
съ М. Н. Климентовой (Муромцевой) „Два міра“, игралъ еще роль пророка въ какой-то пьесѣ „Саулъ , написанной, кажется, однимъ изъ Мамонтовыхъ. Спектакли эти отличались больше декоративной и костюмной пышностью, чѣмъ сыгранностью, стройностью, такъ какъ репетицій было обычно мало, и спектакль не носилъ определенной, отчетливой физіономіи.
— Я невольно сравнивалъ эти „два міра“, два метода работы — нашъ и мамонтовскій. И эти сравненія давали мнѣ богатый матеріалъ для размышленій о театральномъ искусствѣ. Эти сопоставленія помо
гали расти моей страсти къ серьезному театру, къ серьезному въ театрѣ. Рамки нашихъ спектаклей стали казаться все тѣснѣе, захотѣлось играть драму, захотѣлось выйти на какой-то просторъ изъ нашего домашняго театрика.
Между прочимъ, какъ-разъ въ это время они разучили какую-то
пьесу я Мефистофель , кажется спеціально для нихъ написанную, при чемъ Станиславскій игралъ Мефистофеля, и разъѣзжали съ этой пьесой по московскимъ гостинымъ.
1 огда же началъ К. С. серьезно учиться пѣнію у Ѳ. Ѳ. Коммиссаржевскаго, каждый день ездилъ къ нему на урокъ на Тверской бульваръ. Послѣ урока начинались долгіе, часто до поздней ночи, разго
воры объ искусствѣ, о театрѣ. Иногда приходилъ сюда С. Н. Кругликовъ, также принималъ участіе въбесѣдѣ. Къ этому же времени относятся пріѣзды въ Москву Сальвини и Росси. Станиславскій живетъ въ художественной лихорадкѣ, при чемъ влеченіе къ оперѣ вступаетъ въ борьбу со страстью къ драмѣ, и перевѣсъ—то за одной, то за другой.
Приблизительно въ это же время К. С., уже занимавшейся на отцовской золотоканительной фабрике, тайкомъ отъ отца и особенно отъ старшаго дяди, сдалъ экзаменъ въ только-что открывшееся Импера
торское театральное училище. Учила драматическому искусству Г. Н. Ѳедотова, и съ нею Станиславскій, между прочимъ, проходилъ сцену у колодца въ когда-то очень популярной, теперь окончательно и безповоротно забытой пьесѣ „Нашъ другъ Неклюжевъа. Такъ какъ пребываніе въ школѣ приходилось
Станиславскій скоро сталъ увлекаться пѣніемъ, втайнѣ мечталъ о карьерѣ опернаго пѣвца. Но опера Оыла тогда ему и его партнерамъ не подъ-силу, и потому пристрастились къ опереттѣ. Какъ-то будучи въ Вѣнѣ, Станиславскій видѣлъ тамъ какую-то оперетку „Жавоттъ . Музыку онъ досталъ, либретто возстановилъ по-памяти, и они сыграли эту „Жавоттъ“. Потомъ также по памяти были возстановлены тексты „Нитушъ, „Лили, „Микадо . Музыкальной частью этихъ опереточныхъ спектаклей вѣдалъ братъ
Станиславскаго, хорошій музыкантъ; сценической, собственно постановкой,—К. С. Тогда увлекала эту маленькую любительскую труппу Жюдикъ, и они старались подражать ея мастерству, ея „шику“, вырабатывали на этихъ спектакляхъ не только голоса, но и сценическую технику, старались взбудоражить
свои темпераменты.
— Мнѣ вспоминаются^—говорилъ мнѣ К. С. по поводу этихъ опереточныхъ спектаклей, —слова Н. М. Медведевой, что въ ихъ время считались лучшей первой школой водевили съ пѣніемъ и всякія легкія вещицы, въ противоположность тому, что делается теперь, когда сажаютъ сразу на драму и только теребятъ юнымъ существамъ душу.
Одновременно съ алексѣевскими спектаклями шли любительскіе спектакли у С. И. Мамонтова. И обѣ категоріи спектаклей какъ-будто вели конкуренцію. Тамъ, въ мамонтовскихъ спектакляхъ, дѣло было поставлено серьезнѣе, тамъ участвовали талантливые художниыи; тамъ,
между прочимъ, познакомился Станиславскій съ Полѣновымъ, Рѣпинымъ, съ молодымъ Сѣровымъ, чья слава только еще восходила, съ Константиномъ Коровинымъ. Несмотря на „конкуренцію , Станиславскій участвовалъ и въ мамонтовскихъ спектакляхъ. Игралъ, между прочимъ
съ М. Н. Климентовой (Муромцевой) „Два міра“, игралъ еще роль пророка въ какой-то пьесѣ „Саулъ , написанной, кажется, однимъ изъ Мамонтовыхъ. Спектакли эти отличались больше декоративной и костюмной пышностью, чѣмъ сыгранностью, стройностью, такъ какъ репетицій было обычно мало, и спектакль не носилъ определенной, отчетливой физіономіи.
— Я невольно сравнивалъ эти „два міра“, два метода работы — нашъ и мамонтовскій. И эти сравненія давали мнѣ богатый матеріалъ для размышленій о театральномъ искусствѣ. Эти сопоставленія помо
гали расти моей страсти къ серьезному театру, къ серьезному въ театрѣ. Рамки нашихъ спектаклей стали казаться все тѣснѣе, захотѣлось играть драму, захотѣлось выйти на какой-то просторъ изъ нашего домашняго театрика.
Между прочимъ, какъ-разъ въ это время они разучили какую-то
пьесу я Мефистофель , кажется спеціально для нихъ написанную, при чемъ Станиславскій игралъ Мефистофеля, и разъѣзжали съ этой пьесой по московскимъ гостинымъ.
1 огда же началъ К. С. серьезно учиться пѣнію у Ѳ. Ѳ. Коммиссаржевскаго, каждый день ездилъ къ нему на урокъ на Тверской бульваръ. Послѣ урока начинались долгіе, часто до поздней ночи, разго
воры объ искусствѣ, о театрѣ. Иногда приходилъ сюда С. Н. Кругликовъ, также принималъ участіе въбесѣдѣ. Къ этому же времени относятся пріѣзды въ Москву Сальвини и Росси. Станиславскій живетъ въ художественной лихорадкѣ, при чемъ влеченіе къ оперѣ вступаетъ въ борьбу со страстью къ драмѣ, и перевѣсъ—то за одной, то за другой.
Приблизительно въ это же время К. С., уже занимавшейся на отцовской золотоканительной фабрике, тайкомъ отъ отца и особенно отъ старшаго дяди, сдалъ экзаменъ въ только-что открывшееся Импера
торское театральное училище. Учила драматическому искусству Г. Н. Ѳедотова, и съ нею Станиславскій, между прочимъ, проходилъ сцену у колодца въ когда-то очень популярной, теперь окончательно и безповоротно забытой пьесѣ „Нашъ другъ Неклюжевъа. Такъ какъ пребываніе въ школѣ приходилось