ствованія былевой пѣсни въ настоящее время, изучая ея живыхъ представителей, мы можемъ, въ силу сказаннаго только что о традиціи пѣсеннаго творчества, получить данныя — иногда чрезвычайно интересныя—для сужденія о жизни и самой психологіи творчества этого рода и за предшествующее время, время жизни этого творчества, теперь уже закончившагося и только
сохраняемаго, но и въ этомъ состояніи все болѣе и болѣе отходящаго въ область преданія. Источникомъ для изученія про
цесса былевого творчества (помимо, разумѣется, самихъ пѣсенъ) является изученіе и личности современнаго исполнителя, поскольку онъ оказывается носителемъ стараго творческаго преданія. Вотъ почему современные намъ собиратели памятниковъ устнаго твор

чества отводятъ такое видное мѣсто въ своихъ трудахъ изученію личности пѣвца. При этомъ надо напомнить и то, что, если

справедливо считаемъ былевую поэзію, какъ отдѣльный видъ творчества, не только уже прекратившей свое развитіе, но даже и вымирающей, къ тому же довольно неуклонно, всеже гово
рить о полномъ и быстромъ исчезновеніи изъ народной среды этой пѣсни преждевременно: матеріалъ, собранный еще въ не
давнее время, такъ же, какъ и въ наши дни, показываетъ, что процессъ этотъ идетъ далеко не вездѣ равномѣрно и не съ оди
наковой быстротой; это даетъ возможность производить наблюденія еще съ достаточною полнотою и надъ довольно значительнымъ числомъ носителей старинной поэзіи, дѣлать осторожныя обобщенія, и такимъ образомъ выяснять не только совре
менныя условія сохраненія этой поэзіи, но и подойти ближе къ самому процессу созданія пѣсенъ, по крайней мѣрѣ, въ томь ихъ видѣ, въ какомъ онѣ дошли до насъ. Иначе: попытка озна
комиться съ современнымъ носителемъ былевого творчества дастъ возможность заглянуть въ психологію творчества прежняго времени, подчасъ, быть можетъ, довольно отъ насъ отдаленнаго.
Прежде чѣмъ перейти къ ознакомленію съ отдѣльными современными носителями былевой поэзіи, какъ съ индивидуальными художниками пѣсни, не будутъ излишними общія пред