даже не кстати, прицѣпляясь къ тому или другому слову. Оттого всѣ былины, какія поетъ одинъ и тотъ же сказитель, представляютъ много сходныхъ и тожественныхъ мѣстъ, хотя бы не имѣли ничего общаго между собою по содержанію. Такимъ об


разомъ типическія мѣста всего болѣе отражаютъ на себѣ лич


ность сказителя. Каждый изъ нихъ выбираетъ себѣ изъ массы готовыхъ эпическихъ картинъ запасъ, болѣе или менѣе значитель
ный, смотря по силѣ своей памяти, и, затвердивъ ихъ, эгимъ запасомъ одинаково пользуется во всѣхъ своихъ былинахъ“ („Онежскія былины“ изд. 2 (СПБ. 1894), т. I, стр. 32). Разумѣется,


въ самомъ подборѣ типическихъ мѣстъ (ср. выше, т. I, стр. XLVII) сказывается и еще болѣе важная черта облика пѣвца—его худо


жественный вкусъ: опытный и талантливый пѣвецъ выбираетъ эти типическія мѣста съ большимъ художественнымъ чутьемъ, стройно согласуя ихъ съ общимъ характеромъ исполняемой имъ былины, придаетъ такимъ образомъ цѣльность и всей былинѣ,
какъ художественному созданію, формѣ, какъ художественной оболочкѣ основного содержанія ея; онъ употребитъ изъ своего запаса типическія мѣста въ мѣру съ самимъ разсказомъ, не за
слоняя этого разсказа типическими, хотя и красивыми сами по себѣ, мѣстами. Плохой же или сильно позабывшій содержаніе


былины пѣвецъ, но хорошо помнящій часто повторявшіяся имъ типичныя мѣста, заполнить ими, чисто-внѣшнимъ, механическимъ образомъ, недочетъ въ самомъ разсказѣ и тѣмъ нарушить тре


бование художественной соразмѣрности формы и содержанія; та
кія былины, конечно, будутъ по качеству не высокими и выдадутъ слабость творческой работы своего исполнителя.
Отмѣченная A. Ѳ. Гильфердингомъ типичность отдѣльныхъ картинъ былины нашла себѣ, повидимому, и болѣе широкое примѣненіе въ самой композиціи былины, на этотъ разъ въ болѣе существенной ея части содержанія. Здѣсь опять даютъ намъ ма
теріалъ для представленія объ этомъ цѣнныя наблюденія того же Гильфердинга: „Когда слушаешь нашихъ народныхъ рапсодовъ—говорить онъ-—прежде всего дивишься тому, до какой