очень немногіе вельможи»...—замѣчаютъ французы-путешественники, посѣтившіе Москву около 1790-Г0 года1). Богатые и знатные аристократы,
не нуждавшіеся въ выслуживаніи или уставшіе отъ придворной сутолоки, рѣшительно предпочитали «отставную столицу». Здѣсь легче дышалось, больше было непринужденности и простора; здѣсь можно было барство
вать, исполняя всѣ свои прихоти и слѣдуя привычкамъ, потому что не приходилось вѣчно оглядываться и подчиняться этикету.
Культурная миссія этихъ добродушныхъ и лѣнивыхъ сибаритовъ, мечтающихъ только о покоѣ да удовлетвореніи легкаго честолюбія, ока
залась весьма значительной. Москва оживаетъ, обстраивается, украшается роскошными дворцами; вмѣстѣ съ устрицами и парижской мебелью при
вается шумное веселье, музыка и роскошь; широкіе слои московскаго и окрестнаго дворянства знакомятся съ внѣшними формами и нервнымъ ритмомъ европейской жизни; благочестивая и сонливая Москва разбужена, восхищена и довѣрчиво перенимаетъ все новое и невиданное...
1780-е годы создаютъ новую Москву. Многочисленные вельможи, потерпѣвшіе крушеніе въ частыхъ смѣнахъ придворныхъ симпатій, обижен
ные, удаляются въ Москву и щеголяютъ другъ передъ другомъ щедростью и роскошью. Ихъ великолѣпные дворцы, картинныя галлереи, подмосковныя и величественныя празднества вызываютъ подражаніе въ средѣ богатаго купечества: Баташевы, Демидовы и Пашковы строятъ дома, не усту
пающее куракинскимъ и шереметевскимъ. Для художественнаго творчества въ Москвѣ наступаетъ золотой вѣкъ. Лучшіе архитектора эпохи выбива
ются изъ силъ, пытаясь удовлетворить обуявшей всѣхъ маніи строительства. Иностранцевъ и вольныхъ мастеровъ не хватаетъ, отдаются въ ученье крѣпостныя ребята, и изъ нихъ торопливо вырабатываются живо
писцы, рѣзчики, мебельщики и т. д. Общественная жизнь оживляется, но ея пустота и праздное бездѣйствіе засвидѣтельствованы многими совре
менниками. «Москва представляла картину движенія, оживленія и развлеченій, выражавшихся всякаго рода собраніями и праздниками. Общество искало только разсѣянія, будучи не занято ни политикой, ни какимъ-либо серьезнымъ дѣломъ»...—говоритъ А. П. Бутеневъ2).
Вельможи, блиставшіе когда-то при дворѣ Екатерины, доживали свой вѣкъ въ Москвѣ. Импонирующіе своими прошлыми заслугами, сказочными состояніями,—величественные, какъ львы, они составляли высшій слой мос
ковскаго общества. Орловы, Разумовскіе, Куракины, Безбородко, Шереметевъ и многіе другіе вели себя въ Москвѣ какъ просвѣщенные и добродушные вассалы: полные сознанія своего аристократическаго превосходства и государственныхъ заслугъ, но въ то же время барски снисходительные, щедрые и популярные, они подчеркивали свое величіе и незави
симость и красными каблуками, вывезеннымъ изъ дореволюціонной Франціи символомъ знатности,—и пышными выѣздами, и старомодными Екатерининскими камзолами.
1) «Voyage de deux Franfais dans le Nord de l’Europe». 2) «Русскій Архивъ», 1881 г.
не нуждавшіеся въ выслуживаніи или уставшіе отъ придворной сутолоки, рѣшительно предпочитали «отставную столицу». Здѣсь легче дышалось, больше было непринужденности и простора; здѣсь можно было барство
вать, исполняя всѣ свои прихоти и слѣдуя привычкамъ, потому что не приходилось вѣчно оглядываться и подчиняться этикету.
Культурная миссія этихъ добродушныхъ и лѣнивыхъ сибаритовъ, мечтающихъ только о покоѣ да удовлетвореніи легкаго честолюбія, ока
залась весьма значительной. Москва оживаетъ, обстраивается, украшается роскошными дворцами; вмѣстѣ съ устрицами и парижской мебелью при
возятся книги и идеи; въ патріархальный укладъ московскаго быта вры
вается шумное веселье, музыка и роскошь; широкіе слои московскаго и окрестнаго дворянства знакомятся съ внѣшними формами и нервнымъ ритмомъ европейской жизни; благочестивая и сонливая Москва разбужена, восхищена и довѣрчиво перенимаетъ все новое и невиданное...
1780-е годы создаютъ новую Москву. Многочисленные вельможи, потерпѣвшіе крушеніе въ частыхъ смѣнахъ придворныхъ симпатій, обижен
ные, удаляются въ Москву и щеголяютъ другъ передъ другомъ щедростью и роскошью. Ихъ великолѣпные дворцы, картинныя галлереи, подмосковныя и величественныя празднества вызываютъ подражаніе въ средѣ богатаго купечества: Баташевы, Демидовы и Пашковы строятъ дома, не усту
пающее куракинскимъ и шереметевскимъ. Для художественнаго творчества въ Москвѣ наступаетъ золотой вѣкъ. Лучшіе архитектора эпохи выбива
ются изъ силъ, пытаясь удовлетворить обуявшей всѣхъ маніи строительства. Иностранцевъ и вольныхъ мастеровъ не хватаетъ, отдаются въ ученье крѣпостныя ребята, и изъ нихъ торопливо вырабатываются живо
писцы, рѣзчики, мебельщики и т. д. Общественная жизнь оживляется, но ея пустота и праздное бездѣйствіе засвидѣтельствованы многими совре
менниками. «Москва представляла картину движенія, оживленія и развлеченій, выражавшихся всякаго рода собраніями и праздниками. Общество искало только разсѣянія, будучи не занято ни политикой, ни какимъ-либо серьезнымъ дѣломъ»...—говоритъ А. П. Бутеневъ2).
Вельможи, блиставшіе когда-то при дворѣ Екатерины, доживали свой вѣкъ въ Москвѣ. Импонирующіе своими прошлыми заслугами, сказочными состояніями,—величественные, какъ львы, они составляли высшій слой мос
ковскаго общества. Орловы, Разумовскіе, Куракины, Безбородко, Шереметевъ и многіе другіе вели себя въ Москвѣ какъ просвѣщенные и добродушные вассалы: полные сознанія своего аристократическаго превосходства и государственныхъ заслугъ, но въ то же время барски снисходительные, щедрые и популярные, они подчеркивали свое величіе и незави
симость и красными каблуками, вывезеннымъ изъ дореволюціонной Франціи символомъ знатности,—и пышными выѣздами, и старомодными Екатерининскими камзолами.
1) «Voyage de deux Franfais dans le Nord de l’Europe». 2) «Русскій Архивъ», 1881 г.