величайших людей эпохи раз единила и погубила не столько принципиальная вражда, как мелкая личная ненависть, зависть, презренные раны, нанесенные само
любию. Резкого принципиального различия в мнениях Горы и Жиронды не заметно даже в самый разгар борьбы: напр., во время процесса короля многие жирондисты, и между ними Дюко, друг Марата, подали голое за смертную казнь; Кутон, друг Робеспьера, требовал изгнания короля; многие члены Горы вместе с Жирондой стояли в том же процессе за апелляцию к народу...
Точно также, когда положение дел потребовало учреждения чрезвычайного судилища, известного впослед
ствии под именем Революционного Трибунала,—первым
высказал эту мысль в форме предложения жирондист Ионар: идея, конечно, принадлежала не ему, она вы
сказывалась со всех сторон, „она носилась в воздухе . Эту идею твердо и решительно поддержал монтаньяр
Дантон и по его предложению и был учрежден Революционный Трибунал.
Возрастающая ненависть между Горой и Жирондой выразилась прежде всего в борьбе за места в зале Кон
вента: единомышленники буквально жались друг к другу. Жирондисты заняли скамейки направо от входа и, вслед
ствие этого обстоятельства, получили название „Правой ;
левые верхи амфитеатра занимали Робеспьер, Дантон н другие их сторонники, отчего их партия получила на
звание „Горы или „Левой . Люди средних мнений, редко выступавшие на трибуне, более робкие, занимали средину залы. „Умеренный было ругательным словом во время революции. Поэтому их партию обозначали
презрительными кличками: „Болота“, „Жаб , „Равнины .* В то время, как две крайние партии боролись, умирали ; или побеждали, обитатели „Болота „переживали это время, по выражению умнейшего из них, аббата Сийеса... Многие из них пережили революцию... Самые смелые