стоятельства, при которых они произносились, обычно исключали возможность предварительной их проработки, тем более в письменной форме. Дантон «бросался на кафедру» под вли
янием случайного и внезапного импульса, брошенного по
его адресу словца, намека предыдущего оратора. Реплика с места, саркастический возглас со скамей противников способ
ны в корне изменить течение начатой речи и увести Дантона к темам, которых ни он сам не мог иметь в виду при начале, ни заставлял предвидеть весь ход дискуссии.
Эти особенности дантоновского политического ораторства определяли внешнюю судьбу его речей.
Стенография в XVIII веке почти-что не существовала; полные официальные протоколы заседаний не велись. Необходимость дать читателю более или менее точное воспроиз
ведение дебатов революционных собраний вызвала к жизни ряд ежедневников, ставивших себе эту задачу, но далеко не всегда успешно справлявшихся с ней. Среди них Moniteur, («Всеобщий указатель» или «Национальная газета») пользуется наибольшей известностью у историков, изучающих револю
ционную эпоху, хотя его отчеты о заседаниях и передача речей отдельных ораторов (в том числе и Дантона) не сво
бодны от грубых искажений и ошибок и менее всего имеют в виду дословное воспроизведение всего того, что говорилось на этих заседаниях. С начала 1793 года с такой попыткой—дать тогдашним читающим кругам Парижа подлинный неурезанный текст прений в Конвенте—выступил гражданин Гиро, издатель «Логотахиграфа», но скоро изнемог под бременем непосильной задачи и приостановил издание, не выполнив своего обещания.
При таких обстоятельствах в наиболее выгодном положении оказывались те из ораторов, которые, покинув три
буну, могли передавать в ложу журналистов манускрипт только что произнесенной речи или, по крайней мере, принимали меры к проверке и исправлению сделанных для печати записей.
Ни того, ни другого не делал Дантон, равнодушный к посмертной славе. Несовершенный репортаж эпохи меньше всего способен был осилить задачу воспроизведения этих речей-импровизаций с их стремительным темпом, отличавшим манеру оратора. И от речи, переполненной образами, пронизанный могучим пафосом, в отчетах оставалась подчас
янием случайного и внезапного импульса, брошенного по
его адресу словца, намека предыдущего оратора. Реплика с места, саркастический возглас со скамей противников способ
ны в корне изменить течение начатой речи и увести Дантона к темам, которых ни он сам не мог иметь в виду при начале, ни заставлял предвидеть весь ход дискуссии.
Эти особенности дантоновского политического ораторства определяли внешнюю судьбу его речей.
Стенография в XVIII веке почти-что не существовала; полные официальные протоколы заседаний не велись. Необходимость дать читателю более или менее точное воспроиз
ведение дебатов революционных собраний вызвала к жизни ряд ежедневников, ставивших себе эту задачу, но далеко не всегда успешно справлявшихся с ней. Среди них Moniteur, («Всеобщий указатель» или «Национальная газета») пользуется наибольшей известностью у историков, изучающих револю
ционную эпоху, хотя его отчеты о заседаниях и передача речей отдельных ораторов (в том числе и Дантона) не сво
бодны от грубых искажений и ошибок и менее всего имеют в виду дословное воспроизведение всего того, что говорилось на этих заседаниях. С начала 1793 года с такой попыткой—дать тогдашним читающим кругам Парижа подлинный неурезанный текст прений в Конвенте—выступил гражданин Гиро, издатель «Логотахиграфа», но скоро изнемог под бременем непосильной задачи и приостановил издание, не выполнив своего обещания.
При таких обстоятельствах в наиболее выгодном положении оказывались те из ораторов, которые, покинув три
буну, могли передавать в ложу журналистов манускрипт только что произнесенной речи или, по крайней мере, принимали меры к проверке и исправлению сделанных для печати записей.
Ни того, ни другого не делал Дантон, равнодушный к посмертной славе. Несовершенный репортаж эпохи меньше всего способен был осилить задачу воспроизведения этих речей-импровизаций с их стремительным темпом, отличавшим манеру оратора. И от речи, переполненной образами, пронизанный могучим пафосом, в отчетах оставалась подчас