царили в новой секте, новый дух витал над всей ее жизнью, которая удовлетворяла людей прелестью новизны и сознанием, что вся она — дело их рук. Они рабо
тали, молились и радовались, и слава об этой братской коммуне привлекала энтузиастов и мечтателей, которые охотно соглашались работать на других, лишь бы им не мешали верить и мыслить по-своему. Братья новой секты были настолько глубоко убеждены, что каждый, кто работает и молится, будет иметь свой хлеб, — что по достижении 20 лет все жители этого поселка вступали в брак, наивно веря, что их будущее обеспечено. Уверенные в том, что при честности и умелости они всегда найдут в нужный момент поддержку среди своих братьев,
они никогда не сомневались в успехе своих хозяйственных начинаний. Вера в себя и друг в друга была как бы их капиталом, подчас более ценным, чем самая солидная ипотека».
Под видом мистического братства здесь создалось не что иное, как мануфактура. В данном случае она пока еще не поглощает занятых в ней людей целиком: все они еще сохраняют способность устроиться в любой момент самостоятельно, пользуясь своего рода кредитом из средств «братьев». Но все же мало-по-малу активное мануфактурное сотрудничество занимает место прежней
обособленной, разрозненной и вялой жизни. Конечно, как правило, основатели и хозяева мануфактур прибегали к более принудительным мерам, к более суровой дисциплине, чтоб приспособить рабочие руки к новому режиму.
Юстус Мёзер в письме, в котором он предостерегает капиталистов против скороспелых и недостаточно солидных предприятий, отмечает двоякого рода трудность. С одной стороны, надо приучить ребят к более точной и более равномерной, чем раньше, работе; и в то же время надо привить большому количеству рабочих ту техническую сноровку, которая до сих пор имелась лишь у небольшого числа производителей. Мануфактура не сразу, ведь, создает новую технику: она еще не заменяет ручную работу машинной и не ведет немедленно к разделению труда в такой мере, чтобы прежняя техническая выучка рабочего заменилась рядом автоматических действий. Трудность заключалась, поэтому, в том, чтобы путем долгого и трудного упражнения передать большому количеству загнанных на мануфактуры рабочих то уменье, те приемы, которыми специально отличались ремесленники такого-то города или такой-то деревни и которые сказывались на продуктах их труда.
И Мёзер упрекает современных ему капиталистов лишь в том, что они хотят итти слишком быстрым темпом, что они не считаются с трудностью перехода от труда ремесленного к фабричному. «Вы хотите создать фабрику на глазах насмешливой и любопытной толпы, — пишет он, — о, поберегите ваше здоровье и ваши деньги! Кто хочет добиться успеха в подобном предприятии, пусть остережется обращать на себя внимание, возбуждать всякого рода пересуды. Он должен предварительно долго поработать в тиши, без всякой огласки; ему придется произвести не один бесполезный опыт, понести немало непро
изводительных расходов, испытать немало одному ему известных неприятностей, прежде чем ему удастся победить предрассудки и поставить дело открыто. Капиталист, поступающий иначе, становится жертвой своего честолюбия; тщеславие сбивает его с верного, хотя и трудного пути и толкает его на головокружительные эксперименты; он подражает тем князьям-фабрикантам или их молодым советникам, которые предпочитают блестящий, но непрочный успех и похвалу толпы молчаливому признанию и благодарности потомства, — словом, он подражает тем, кто основывает по весне фабрику и хочет через несколько недель пожать плоды своих трудов.
«Часто я с удовольствием вспоминаю женщину, которую привел с собой:
из Брабанта один солдат.
тали, молились и радовались, и слава об этой братской коммуне привлекала энтузиастов и мечтателей, которые охотно соглашались работать на других, лишь бы им не мешали верить и мыслить по-своему. Братья новой секты были настолько глубоко убеждены, что каждый, кто работает и молится, будет иметь свой хлеб, — что по достижении 20 лет все жители этого поселка вступали в брак, наивно веря, что их будущее обеспечено. Уверенные в том, что при честности и умелости они всегда найдут в нужный момент поддержку среди своих братьев,
они никогда не сомневались в успехе своих хозяйственных начинаний. Вера в себя и друг в друга была как бы их капиталом, подчас более ценным, чем самая солидная ипотека».
Под видом мистического братства здесь создалось не что иное, как мануфактура. В данном случае она пока еще не поглощает занятых в ней людей целиком: все они еще сохраняют способность устроиться в любой момент самостоятельно, пользуясь своего рода кредитом из средств «братьев». Но все же мало-по-малу активное мануфактурное сотрудничество занимает место прежней
обособленной, разрозненной и вялой жизни. Конечно, как правило, основатели и хозяева мануфактур прибегали к более принудительным мерам, к более суровой дисциплине, чтоб приспособить рабочие руки к новому режиму.
Юстус Мёзер в письме, в котором он предостерегает капиталистов против скороспелых и недостаточно солидных предприятий, отмечает двоякого рода трудность. С одной стороны, надо приучить ребят к более точной и более равномерной, чем раньше, работе; и в то же время надо привить большому количеству рабочих ту техническую сноровку, которая до сих пор имелась лишь у небольшого числа производителей. Мануфактура не сразу, ведь, создает новую технику: она еще не заменяет ручную работу машинной и не ведет немедленно к разделению труда в такой мере, чтобы прежняя техническая выучка рабочего заменилась рядом автоматических действий. Трудность заключалась, поэтому, в том, чтобы путем долгого и трудного упражнения передать большому количеству загнанных на мануфактуры рабочих то уменье, те приемы, которыми специально отличались ремесленники такого-то города или такой-то деревни и которые сказывались на продуктах их труда.
И Мёзер упрекает современных ему капиталистов лишь в том, что они хотят итти слишком быстрым темпом, что они не считаются с трудностью перехода от труда ремесленного к фабричному. «Вы хотите создать фабрику на глазах насмешливой и любопытной толпы, — пишет он, — о, поберегите ваше здоровье и ваши деньги! Кто хочет добиться успеха в подобном предприятии, пусть остережется обращать на себя внимание, возбуждать всякого рода пересуды. Он должен предварительно долго поработать в тиши, без всякой огласки; ему придется произвести не один бесполезный опыт, понести немало непро
изводительных расходов, испытать немало одному ему известных неприятностей, прежде чем ему удастся победить предрассудки и поставить дело открыто. Капиталист, поступающий иначе, становится жертвой своего честолюбия; тщеславие сбивает его с верного, хотя и трудного пути и толкает его на головокружительные эксперименты; он подражает тем князьям-фабрикантам или их молодым советникам, которые предпочитают блестящий, но непрочный успех и похвалу толпы молчаливому признанию и благодарности потомства, — словом, он подражает тем, кто основывает по весне фабрику и хочет через несколько недель пожать плоды своих трудов.
«Часто я с удовольствием вспоминаю женщину, которую привел с собой:
из Брабанта один солдат.