равно какъ тотъ, который превращаете исторію въ обвинительный актъ противъ отдѣльныхъ людей и цѣлыхъ группъ, не можетъ быть настоящимъ судьей событій.
Событія складываются подъ влияниемъ стихійныхъ процессовъ—съ одной стороны, и сознательной. преднамеренной и планомерной дѣятельности отдѣльныхъ людей и общественныхъ организацій—съ другой. Историку приходится судить,
гдѣ дѣйствовала непреоборимая для людскихъ усилій сила и гдѣ то или другое вытекало изъ сознательныхъ намѣреній и стремленій дѣятелей и вождей. Люди могутъ ставить себѣ несбыточныя цѣли, а ставя себѣ цѣли достижимыя, не умѣть выбирать подходящія для ихъ осуществленія средства или оказываться не на высотѣ взятой на себя задачи. Поскольку событія определяются поведеніемъ людей, въ нихъ участвующихъ, историкъ призванъ судить ихъ поступки, указы
вать на причины ихъ успѣховъ или неудачь, отмѣчать ихъ ошибки, влекшія за собою пораженія.
Историки революціи всегда интересовались отдѣльными дѣятелями и цѣлыми партіями, отводя имъ много мѣста въ своихъ общихъ исторіяхъ или особыя монографіи, часто съ цѣлями, какъ уже было сказано выше, апологетическими и даже панегирическими, или, наоборотъ, инвективными, обви
нительными, прито.чъ нерѣдко съ предвзятыхъ точекъ зрѣнія.
Читателей книгъ о революціи можетъ она интересовать не только по отношенію къ текущей политической жизни, но и по отношенію къ психикѣ героевъ и рядовыхъ деяте
лей революціи. Для такого психологическаго интереса вели
кая революція даетъ необычайно обильный матеріалъ: эпоха выдвинула большое количество крупныхъ и некрупныхъ вождей, которые интересны не только въ качествѣ участниковъ событій, но и въ качествѣ характеровъ или типовъ съ чисто-психоло
гической точки зрѣнія. Обиліе романовъ и драмъ изъ эпохи революціи съ вымышленными героями и происшествіями является доказательствомъ того, что исторіей революціи интересуются многіе не какъ чистые историки только, не какъ публицисты и рядовые
граждане, ищущіе въ исторіи революціи тѣхъ или другихъ указаній для своей дѣятельности, по какъ любители художественныхъ произведеній, въ которыхъ изображаются интимныя
человѣческія переживанія, будутъ ли то переживанія когда-то действительно жившихъ людей или персонажей, созданныхъ творческимъ воображеніемъ ромаписта или драматурга. Здѣсь интересъ къ эпохѣ отодвигается отъ изображенія и объясненія внѣшняго процесса, складывающагося изъ отдѣльныхъ событій, и направляется въ сторону того, что происходило во внутрен
Событія складываются подъ влияниемъ стихійныхъ процессовъ—съ одной стороны, и сознательной. преднамеренной и планомерной дѣятельности отдѣльныхъ людей и общественныхъ организацій—съ другой. Историку приходится судить,
гдѣ дѣйствовала непреоборимая для людскихъ усилій сила и гдѣ то или другое вытекало изъ сознательныхъ намѣреній и стремленій дѣятелей и вождей. Люди могутъ ставить себѣ несбыточныя цѣли, а ставя себѣ цѣли достижимыя, не умѣть выбирать подходящія для ихъ осуществленія средства или оказываться не на высотѣ взятой на себя задачи. Поскольку событія определяются поведеніемъ людей, въ нихъ участвующихъ, историкъ призванъ судить ихъ поступки, указы
вать на причины ихъ успѣховъ или неудачь, отмѣчать ихъ ошибки, влекшія за собою пораженія.
Историки революціи всегда интересовались отдѣльными дѣятелями и цѣлыми партіями, отводя имъ много мѣста въ своихъ общихъ исторіяхъ или особыя монографіи, часто съ цѣлями, какъ уже было сказано выше, апологетическими и даже панегирическими, или, наоборотъ, инвективными, обви
нительными, прито.чъ нерѣдко съ предвзятыхъ точекъ зрѣнія.
Читателей книгъ о революціи можетъ она интересовать не только по отношенію къ текущей политической жизни, но и по отношенію къ психикѣ героевъ и рядовыхъ деяте
лей революціи. Для такого психологическаго интереса вели
кая революція даетъ необычайно обильный матеріалъ: эпоха выдвинула большое количество крупныхъ и некрупныхъ вождей, которые интересны не только въ качествѣ участниковъ событій, но и въ качествѣ характеровъ или типовъ съ чисто-психоло
гической точки зрѣнія. Обиліе романовъ и драмъ изъ эпохи революціи съ вымышленными героями и происшествіями является доказательствомъ того, что исторіей революціи интересуются многіе не какъ чистые историки только, не какъ публицисты и рядовые
граждане, ищущіе въ исторіи революціи тѣхъ или другихъ указаній для своей дѣятельности, по какъ любители художественныхъ произведеній, въ которыхъ изображаются интимныя
человѣческія переживанія, будутъ ли то переживанія когда-то действительно жившихъ людей или персонажей, созданныхъ творческимъ воображеніемъ ромаписта или драматурга. Здѣсь интересъ къ эпохѣ отодвигается отъ изображенія и объясненія внѣшняго процесса, складывающагося изъ отдѣльныхъ событій, и направляется въ сторону того, что происходило во внутрен