зывая на этомъ мѣстѣ казнить своего сына 1). Наконецъ, безпрестанно ветрѣчающіяся и въ древ
нѣйшихъ,, и позднѣйшихъ пѣсняхъ выраженія: „злой-татаринъ“, „собака-татаринъ“ и т. п., оче
видно указываютъ на впечатлѣніе, оставленное въ народѣ этимъ несчастнымъ временемъ 2), и если цѣлыхъ пѣсень о событіяхъ его мало, то это, по нашему мнѣнію, объясняется только тѣмъ, что боль
шая часть изъ нихъ или вовсе утрачена, или еще не записана; такъ напр, въ сборникѣ Кирши Да
нилова, какъ мы видѣди, были только три такихъ пѣсни, а съ появленіемъ сборника Рыбникова число ихъ умножается; въ 3-мъ томѣ находимъ значи
тельно распространенную пѣсню о Калинѣ царѣ въ двухъ варіантахъ и двѣ совершенно новыя— о Батыгѣ Батыговичѣ, (хотя этотъ Батыга неви


димому тотъ же Калинъ), и о царѣ Вахметѣ съ Авдотьею женою Рязаночкою 3).


Независимо отъ этихъ „татарскихъ“ пѣсень, встрѣчаемъ и другія документальныя указанія, что цробѣлъ, существующий въ исторической поэзіи
1) Рыбниковъ, т. I, стр. 397. Замѣтилъ, что эта пѣсня записана собирателемъ не по близости отъ Куликова Поля (въ ѳтомъ послѣднемъ случаѣ можно бы иначе объяснить эту подробность), а въ петрозаводскомъ уѣздѣ.
2) Къ пѣснямъ, относящимся къ татарской эпохѣ, или, по крайней мѣрѣ, сложившимся подъ вліяніемъ воспоми
нанія о нвхъ, принадлежатъ и не-эпическія; напр, извѣстная свадебная:
„Братецъ-татаринъ
Продалъ сестру за талеръ“ и т. д.
3) Рыби. т. III, стр. 206—229. :