ность—искать и въ легендахъ „поэтическаго творчества народа въ древнѣйшій періодъ его исторіи“1 иными словами — древнѣйшій миѳъ во всѣ глаза глядѣлъ и въ этихъ памятникахъ, хотя и возникшихъ какъ результатъ позднѣйшихъ вліяній.
Въ доказательство своего предположенія Аѳанасьевъ проводитъ мысль, что народная фантазія съ водвореніемъ христіанскихъ началъ не позабыла образовъ, въ которыхъ представлялись ей взаимныя отношенія человѣка и природы. Напримѣръ—воззрѣнія первобытнаго человѣка на животныхъ, какъ на существа, одаренныя умомъ и волею, были
перенесены въ сказанія, заимствованныя изъ событій Ветхаго и Новаго завѣтовъ. Въ своемъ предисловіи къ легендамъ собиратель привелъ цѣлый рядъ примѣровъ подобныхъ ассимилировавшихся сказаній.
Изданіе народныхъ русскихъ легендъ вызвало обстоятельную статью А. Н. Пыпина 1). Объясненіе легендъ, предложенное Аѳанасьевымъ, мало удовлетворило рецензента, кото
рый даль имъ свое теоретическое опредѣленіе. Мыслями, высказанными Пыпинымъ, впослѣдствіи, въ 1872 году, воспользовался акад. А. Н. Веселовскій и развилъ ихъ въ своей диссертаціи „Изъ исторіи литературнаго
1) Современникъ за 1860 г. книга 3.