своимъ впечатлѣніямъ. Московскій университета, за 1844— 1848 годы 1) выступаетъ подъ перомъ Аѳанасьева въ такихъ же живыхъ и опредѣленныхъ очертаніяхъ, какъ Воронежская гимназія. Замѣтимъ кстати: Аеанасьевъ не имѣлъ особаго литературнаго таланта и не былъ вы
дающимся стилистомъ, но его изложеніе невольно останавливаетъ вниманіе. Его рѣчь цѣнна полнымъ отраженіемъ недюжинной лично
сти: постоянная живая работа мысли, отчетливость наблюденія, всегда полная определенность отношенія къ предмету, стремленіе все догова
ривать до конца и умѣнье найти для всякой мысли донельзя простую, совершенно разговорную форму, наконецъ, нерѣдко блестки юмора— всѣ эти свойства такъ же ясны въ его слогѣ, какъ въ самомъ содержа
ли всегда видна твердая и бодрая личность съ дѣловитымъ и строгимъ отношеніемъ къ нравственнымъ требованіямъ, съ сильно развитымъ чувствомъ правды и долга. Вотъ почему всѣ его отзывы просты, вѣски и положительны и въ то же время такъ живы, какъ это бываетъ только у литературныхъ талантовъ.
«Въ Москвѣ сначала очутился я совершенно одинъ,—пишетъ Аоанасьевъ:-—никого ни знакомыхъ, ни родныхъ. Въ этомъ многолюдствѣ я чувствовалъ странную пустоту, и тоска невыносимая тѣснилась ко мнѣ. Но скоро я свыкся съ Москвой и съ юношескимъ жаромъ при
вязался къ университету. Для меня въ эту эпоху все было погружено въ жизни университетской, ею одною была полна и моя собственная жизнь».
Аеанасьевъ провелъ въ университетѣ какъ разъ послѣдніе годы «Строгоновскаго» періода, когда университетъ пережиЬалъ лучшую пору
своего обновленія: не только дѣйствовали Грановскій, Рѣдкинъ, Крыловъ и др., но выступалъ также цѣлый рядЪ совсѣмъ молодыхъ силъ:
Кавелинъ, Соловьевъ, Калачовъ, Кудрявцевъ, Буслаевъ. О всѣхъ этихъ профессорахъ Аоанасьевъ въ своихъ запискахъ даетъ отзывы; его сжатия, но содержательный и мѣткія характеристики очень цѣнны и обыкновенно совпадаютъ съ установившимися взглядами на всѣхъ представи
телей этого блестящаго собранія нашихъ научныхъ и общественныхъ дѣятелей. Лишь отзывъ его о Грановскомъ звучитъ нѣкоторымъ диссонансомъ, и объ этомъ слѣдуетъ сказать нѣсколько словъ.
Мы не имѣемъ въ виду защищать Грановскаго или оправдывать его отъ упрековъ въ научной лѣни и въ разсѣянной жизни, которые дѣлаетъ ему Аоанасьевъ: Грановскій не нуждается въ чьей бы то ни было защитѣ; его личность и дѣятельность извѣстны совершенно опредѣленно и подробно со всѣми ихъ сильными и слабыми сторонами, и онъ не
изменно стоить передъ русскимъ обществомъ, какъ одинъ изъ самыхъ крупныхъ и благородныхъ его представителей. Мы хотимъ лишь попы
1) Въ «Русск. Старинѣ», гдѣ помѣщены эти воспоминанія Аѳанасьева,
почему-то стоить «1843—49 гг.»
дающимся стилистомъ, но его изложеніе невольно останавливаетъ вниманіе. Его рѣчь цѣнна полнымъ отраженіемъ недюжинной лично
сти: постоянная живая работа мысли, отчетливость наблюденія, всегда полная определенность отношенія къ предмету, стремленіе все догова
ривать до конца и умѣнье найти для всякой мысли донельзя простую, совершенно разговорную форму, наконецъ, нерѣдко блестки юмора— всѣ эти свойства такъ же ясны въ его слогѣ, какъ въ самомъ содержа
ли всегда видна твердая и бодрая личность съ дѣловитымъ и строгимъ отношеніемъ къ нравственнымъ требованіямъ, съ сильно развитымъ чувствомъ правды и долга. Вотъ почему всѣ его отзывы просты, вѣски и положительны и въ то же время такъ живы, какъ это бываетъ только у литературныхъ талантовъ.
«Въ Москвѣ сначала очутился я совершенно одинъ,—пишетъ Аоанасьевъ:-—никого ни знакомыхъ, ни родныхъ. Въ этомъ многолюдствѣ я чувствовалъ странную пустоту, и тоска невыносимая тѣснилась ко мнѣ. Но скоро я свыкся съ Москвой и съ юношескимъ жаромъ при
вязался къ университету. Для меня въ эту эпоху все было погружено въ жизни университетской, ею одною была полна и моя собственная жизнь».
Аеанасьевъ провелъ въ университетѣ какъ разъ послѣдніе годы «Строгоновскаго» періода, когда университетъ пережиЬалъ лучшую пору
своего обновленія: не только дѣйствовали Грановскій, Рѣдкинъ, Крыловъ и др., но выступалъ также цѣлый рядЪ совсѣмъ молодыхъ силъ:
Кавелинъ, Соловьевъ, Калачовъ, Кудрявцевъ, Буслаевъ. О всѣхъ этихъ профессорахъ Аоанасьевъ въ своихъ запискахъ даетъ отзывы; его сжатия, но содержательный и мѣткія характеристики очень цѣнны и обыкновенно совпадаютъ съ установившимися взглядами на всѣхъ представи
телей этого блестящаго собранія нашихъ научныхъ и общественныхъ дѣятелей. Лишь отзывъ его о Грановскомъ звучитъ нѣкоторымъ диссонансомъ, и объ этомъ слѣдуетъ сказать нѣсколько словъ.
Мы не имѣемъ въ виду защищать Грановскаго или оправдывать его отъ упрековъ въ научной лѣни и въ разсѣянной жизни, которые дѣлаетъ ему Аоанасьевъ: Грановскій не нуждается въ чьей бы то ни было защитѣ; его личность и дѣятельность извѣстны совершенно опредѣленно и подробно со всѣми ихъ сильными и слабыми сторонами, и онъ не
изменно стоить передъ русскимъ обществомъ, какъ одинъ изъ самыхъ крупныхъ и благородныхъ его представителей. Мы хотимъ лишь попы
1) Въ «Русск. Старинѣ», гдѣ помѣщены эти воспоминанія Аѳанасьева,
почему-то стоить «1843—49 гг.»