хоть кровь выступила, а у меня мозгь, — меня больнѣй твоего прибили; я насилу плетусь». — «И то правда, говорить волкъ: гдѣ тебѣ, кумушка, ужъ итти; садись на меня, — я тебя довезу». Лисичка сѣла ему на спину, онъ ее и понесъ. Вотъ лисичка-сестричка сидитъ да потихоньку и говорить: «Витый небитаго везетъ,битый небитаго везетъ!»— «Что ты, кумушка, говоришь?» — «Я, куманекъ, говорю: битый битаго везетъ». «Такъ, кумушка такъ!» *).

«Давай, куманекъ, построимъ себѣ хатки». — «Давай, кумушка!»— «Я себѣ построю лубяную, а ты себѣ ледяную». Принялись за работу, сдѣлали себѣ хатки: лисичкѣ — лубяную, волку — ледяную, и живутъ

а) Варгантъ 1-й: Вхалъ лѣсомъ мужичокъ со снитками. Лисица накрала сниточковъ у мужика, склада въ кувшинчикъ да и сѣла поДъ стогьпообѣдать. Бѣжитъ голодный волкъ. «Кума, кума, что ты ѣшь?» говор.ть
онъ, увидавъ лису. «Сниточки», отвѣчаетъ она. «Дай-ко мнѣ!»—«Самъ налови»и— «Да я не умѣю», говорить волкъ. «А вотъ кувшинъ, надѣнь (вар.: А вотъ кошелка, прицѣии) на хвостъ да и пусти въ пролубь». Послушался волкъ,
а лисица говорить про себя: «Ясни, ясни на небѣ звѣзды, мерзни волчій хвостъ!» Сама побѣжала въ деревню, попалась въ одной избѣ въ квашню головой и подняла тревогу. Бѣжитъ лисица изъ деревни прямо на волка, а за лисицей народъ. Волкъ отъ страху ну рваться, а хвостъ-отъ примерзъ; насилу полхвоста оторвалъ. Нагоняетъ волкъ лисицу въ лѣсу, а та прики
нулась хворой: «Ахъ, кумъ! говорить, всю головушку избили, мочи нѣть итти».—«Такъ садись, кума, на меня», говорить волкъ. Вотъ и ѣдетъ лисица на волкѣ, сама попѣваетъ: «Битый небитаго везетъ!»—«Что ты, кума, гово
ришь?» спрашиваетъ волкъ. «Брежу, куманекъ!» отвѣчаетъ лисица, а сама,
воровка, допѣваетъ: «у битаго гузка болитъ!» Вотъ те сказка, а мнѣ кринка масла. (Записана въ Переяславль-Залѣсскомъ уѣздѣ Н. Бодровымъ).
Варгантъ 2-й: Вотъ въ одной деревнѣ на задворьи стояли зимой стога сѣна, и на одинъ изъ нихъ взобралась лисица; она промыслила гдѣ-то рыбки и кушала себѣ. Тутъ же случилось проходить ночью волку. Онъ увидалъ лисицу и сказалъ ей: «Здорово, кумушка!»—«Здравствуй, куманекъ», отвѣчала она. «Что ты ѣшь?—«Рыбку».—«Да гдѣ ты взяла?»—«Наловила въ прудѣ».—«Какимъ бы то способомъ?»—«Коли хочешь, научу».—«Спасибо скажу».—«Ну, пойдемъ». И повела кума къ пролуби: «Вотъ садись и хвостъ опусти въ воду, а рыбка и всползетъ на него грѣться». Кумъ сѣлъ и хвостъ опустилъ въ пролубь, а кума ворчитъ: «Ясни, ясни на небѣ, мерзни, мерзни волчій хвостъ!»—«Да что ты, кума, говоришь?»—ч<И, батько, скликаю рыбку-то стебѣ».—«Ну, спасибо!» Когда лиса увидѣла, что пролубь замерзла, она ска
зала: «Побѣгу въ деревню за медомъ». Побѣжала,—и слѣдъ ея простылъ. А обманутаго волка съ примерзлымъ хвостомъ увидали на прудѣ мужики и убили его. Я тамъ былъ, медъ пилъ, по усамъ текло, да въ ротъ не кануло. (Записана во Владимірѣ).
Сказка о лисѣ и волкѣ въ Тамбовской губерніи оканчивается нѣсколько иначе. Встрѣчается избитый волкъ съ лисою. «Бирюшка, бирюшкаГ (бирюкъ — волкъ) а гдѣ же ты хвостъ-то потерялъ?» спрашиваетъ лиса.
«Да вотъ я отъ твоей науки принялъ такой муки, что и хвостъ-то потерялъ!»— «Цц! бирюшка! съ кѣмъ бѣда не живетъ; посмотри-ка, мнѣ и головушку-то
всю испробили». Волкъ сажаетъ лису на себя и везетъ; она припѣваетъ: «Битый небитаго везетъ». Волкъ услышалъ припѣвъ лисы, увидѣлъ, что она смѣется надъ нимъ, и растерзалъ ее.