въ сотнѣ мѣстъ своего обзора онъ привѣтствовалъ, какъ желанный исходъ «западной» школы, самостоятельность нашихъ великихъ писателей,—все это. возбуждало къ горячей полемикѣ.
Обременять изложеніе ученымъ аппаратомъ, выдержками и большими отступленіями значило бы лишить его общедоступности, которая одна лишь могла открыть подобнымъ «летучимъ листкамъ» свободный входъ въ боль
шую публику. Примѣчанія и цитаты оставлены были лишь въ безусловно необходимыхъ размѣрахъ. Сжатое, быстро двигающееся впередъ обозрѣніе могло осуществиться только при таких ь условіяхъ.
Когда въ 1883 году для этихъ статей, изданныхъ въ формѣ книги, настала вторая редакпія, многія частности были развиты подробнѣе, введены были новые отдѣлы,
и, какъ оправдательные документы, умножились библіографическія ссылки. Полемическое возбужденіе не остыло,
да и условія борьбы оставались тѣ же; общедоступности все еще принесены были нѣкоторыя жертвы. Историко
литературный обзоръ выигралъ однако въ полнотѣ, и замыселъ обрисовался опредѣленнѣе прежняго.
Съ тѣхъ поръ прошло немало времени. Въ пятнадцать лѣтъ (съ появленія статей) многое, измѣнилось. Борьба утратила острый характеръ; многихъ бойцовъ нѣтъ уже въ живыхъ; убѣжденное, принципіальное противодѣйствіе ихъ досталось по большей части въ удѣлъ лицамъ, чье рвеніе не имѣетъ ничего общаго съ литературой. Уваженіе или хоть приличное отношеніе къ европейской культурѣ понемногу возстановилось. І\ъ тому же и жизнь на
учила новѣйшихъ шишковистовъ кое-чему. Не такъ давно можно было не безъ любопытства созерцать, какъ они братались съ «великой дружественной республикой» и ра
товали за франко-рѵсскій союзъ. Когда же настала пора для русскаго вліянія не только на политику, но и на сло
весность Запада, и Европа, а за нею Америка поддались обаянію русскаго художественнаго творчества, это возврат
ное вліяніе, это отдариваніе нашихъ прежнихъ учителей, представлявшееся рано ли, поздно, ли неизбѣжнымъ, есте