даже простых шалунов нет! Квартальных некому бить. Мертво и холодно.
БАР. А. А. ДЕЛЬВИГ — Пушкину, 28 сент. 1824 г., из Петербурга. Переп. Пушкина, I, 133.
Бешенство скуки пожирает мое глупое существование... Что я предвидел, то и случилось. Мое пребывание среди моей семьи только удвоило огорчения достаточно реальные. Меня упре
кали за мою ссылку, утверждали, что я проповедую атеизм сестре и брату. Отец имел слабость взять на себя обязанности, которые ставят его в самое ложное положение по отношению ко мне. Вследствие этого я провожу верхом и в поле все время,
когда я не в постели. Все, что напоминает мне о море, вызывает у меня грусть, шум фонтана буквально доставляет мне страда
ние; я думаю, что ясное небо заставило бы меня заплакать от бешенства, но слава богу: небо у нас сивое, а луна—точная perfa. Что до моих соседей, то мне пришлось только постараться от
толкнуть их от себя с самого начала; они мне не докучают; я пользуюсь у них репутацией Онегина, и вот—я пророк в своем отечестве. Я видаю часто только добрую старую соседку (П. А. Осипову), слушаю ее патриархальные разговоры; ее до
чери, довольно непривлекательные во всех отношениях, играют
мне Россини, которого я выписал. Лучшего положения для окончания моего поэтического романа нельзя и желать, но скука—холодная муза, и поэма не подвигается.
*
ПУШКИН—кн. В.Ф. Вяземской, в перв.
пол. окт. 1824 г. (фр.-рус.).
(Письмо Татьяны в третьей главе Онегина). Автор сказывал, что он долго не мог решиться, как заставить писать Татьяну, без нарушения женского единства и правдоподобия в слоге: от страха сбиться на академическую оду, думал он написать письмо
прозою, думал даже написать его по-французски; но, наконец, счастливое вдохновение пришло кстати, и сердце женское за
просто и свободно заговорило русским языком, не задерживая и не остужая выражений чувства справками с словарем Татищева и грамматикою Меморского.
(Н. А. ПОЛЕВОЙ?). Московский Телеграф,
1827, № 13. Июль, стр. 87.
Приехав сюда, был я всеми встречен, как нельзя лучше, но скоро все переменилось: отец, испуганный моею ссылкою, бес
престанно твердил, что и его ожидает та же участь; Пещуров,
назначенный за мною смотреть, имел бесстыдство предложить отцу моему должность распечатывать мою переписку, короче, быть моим шпионом; вспыльчивость и раздражительная чувстви
БАР. А. А. ДЕЛЬВИГ — Пушкину, 28 сент. 1824 г., из Петербурга. Переп. Пушкина, I, 133.
Бешенство скуки пожирает мое глупое существование... Что я предвидел, то и случилось. Мое пребывание среди моей семьи только удвоило огорчения достаточно реальные. Меня упре
кали за мою ссылку, утверждали, что я проповедую атеизм сестре и брату. Отец имел слабость взять на себя обязанности, которые ставят его в самое ложное положение по отношению ко мне. Вследствие этого я провожу верхом и в поле все время,
когда я не в постели. Все, что напоминает мне о море, вызывает у меня грусть, шум фонтана буквально доставляет мне страда
ние; я думаю, что ясное небо заставило бы меня заплакать от бешенства, но слава богу: небо у нас сивое, а луна—точная perfa. Что до моих соседей, то мне пришлось только постараться от
толкнуть их от себя с самого начала; они мне не докучают; я пользуюсь у них репутацией Онегина, и вот—я пророк в своем отечестве. Я видаю часто только добрую старую соседку (П. А. Осипову), слушаю ее патриархальные разговоры; ее до
чери, довольно непривлекательные во всех отношениях, играют
мне Россини, которого я выписал. Лучшего положения для окончания моего поэтического романа нельзя и желать, но скука—холодная муза, и поэма не подвигается.
*
ПУШКИН—кн. В.Ф. Вяземской, в перв.
пол. окт. 1824 г. (фр.-рус.).
(Письмо Татьяны в третьей главе Онегина). Автор сказывал, что он долго не мог решиться, как заставить писать Татьяну, без нарушения женского единства и правдоподобия в слоге: от страха сбиться на академическую оду, думал он написать письмо
прозою, думал даже написать его по-французски; но, наконец, счастливое вдохновение пришло кстати, и сердце женское за
просто и свободно заговорило русским языком, не задерживая и не остужая выражений чувства справками с словарем Татищева и грамматикою Меморского.
(Н. А. ПОЛЕВОЙ?). Московский Телеграф,
1827, № 13. Июль, стр. 87.
Приехав сюда, был я всеми встречен, как нельзя лучше, но скоро все переменилось: отец, испуганный моею ссылкою, бес
престанно твердил, что и его ожидает та же участь; Пещуров,
назначенный за мною смотреть, имел бесстыдство предложить отцу моему должность распечатывать мою переписку, короче, быть моим шпионом; вспыльчивость и раздражительная чувстви