идеологіи 70-хъ годовъ, получивъ гипертрофированное развитіе, совершенно заглушили всякую соціальную идею, всякое соціальное чувство. Если, по словамъ того же Н. К. Михайловскаго, народникъ начиналъ съ вопроса, „какъ мнѣ жить свято?“, то въ концѣ - кон
цовъ онъ приходилъ къ отвѣту, упразднявшему проблему личнаго усовершенствованія, какъ самодовлѣющую задачу, и растворялъ вопросъ объ идеальной личной жизни въ вопросѣ о коренномъ измѣненіи противорѣчащей идеалу жизни соціальной. Толстовство же 80-хъ годовъ, исходя изъ банкротства попытокъ воздѣйствія на соціальныя отношенія, возвращалось къ исходному пункту этическаго движенія 60-хъ и 70-хъ годовъ, чтобы задачу личнаго усовершенствованія рѣзко противопоставить борьбѣ съ общественнымъ строемъ.
Соціологическая санкція того разрыва съ господствующимъ привилегированнымъ меньшинствомъ, которую давало народничество, и которая ставила его въ рѣзко оппозиціонное отношеніе къ государ
ству, замѣнялась у порывавшихъ съ „цивилизаціей толстовцевъ
санкціей этико-религіозной, которая лишала всякой остроты взаимныя отношенія между отрицаемыми государствомъ и обществомъ, съ одной стороны, и отрицающими учениками Льва Толстого, съ дру
гой. Если позднѣе эти отношенія и приняли болѣе рѣзкія формы, и православный клерикализмъ и полицейское государство обруши
лись репрессіями на толстовцевъ (отказы отъ воинской повинности и т. д.), то это имѣло мѣсто лишь послѣ того, какъ нѣкоторый об
щественный подъемъ слѣдующаго десятилѣтія началъ вкладывать въ самую антисоціальную форму толстовскаго сектантства извѣстное соціально-политическое содержаніе. Въ этомъ смыслѣ борьба съ цер
ковной традиціей, съ „казеннымъ православіемъ“, которую велъ Толстой и нѣкоторые изъ его учениковъ, сближала ихъ съ извѣст
ными слоями народной массы, еще абсолютно не созрѣвшими для
постановки соціальныхъ проблемъ въ ихъ неприкрытомъ видѣ и искавшими въ ученіяхъ получившихъ въ 80-хъ годахъ сильное развитіе раціоналистическихъ сектъ отвѣта на тѣ же самые соціальные вопросы, закутанные въ мистико-религіозную форму. Прямое сближеніе отдѣльныхъ интеллигентовъ-толстовцевъ со штундистами, пашковцами и другими сектантами знаменовало собою первое вторженіе
интеллигентской мысли въ замкнутый міръ народнаго идеологическаго творчества, и на результатахъ этого творчества въ ближайшую эпоху это сближеніе замѣтно сказалось.
Слѣдуетъ отмѣтить, что такое же сближеніе толстовцевъ съ сектантами изъ городскихъ рабочихъ кое-гдѣ служило однимъ изъ ферментовъ непрекращавшагося вовсе въ теченіе 80-хъ годовъ броженія, характернаго для передовыхъ слоевъ этого класса. Кружки и братства рабочихъ пашковцевъ и штундистовъ временами оставались единственной формой тѣснаго взаимнаго общенія, до
ступной городскимъ рабочимъ и дававшей имъ возможность преслѣдовать нѣкоторыя культурно-просвѣтительныя задачи, какъ распро