( СРЕДА, 8 МАРТА 1944 г. № 57 Слава советской женшине, зе за свободу и независимость наишюей о! В строю бойцов Был вечер. Деревья, отягощенные сне- гом, низко склонили свои густые ветви и, казалось, ничто не могло нарушить их величавого спокойствия. Земля глухо сто- нала от разрывов, и эхо перекатывалось по лесу, напоминая о близости боя. Из- под ветвей клубился дымок, разнося запах дома и человеческого жилья. Мы видим под покровом низенькой по- ходной палатки на хвойных ветвях, ра- зостланных прямо на неоттаявшей земле и грязи, у маленькой железной печурки, ве- дём неторопливый разговор. Дивизия, в которой я нахожусь, проде- тала славный путь от Москвы до Пскова. И если в она называлась дивизией московских тру- дящихся, то сейчас она носит гордое на- звание — гвардейской краснознамённой части. — Да, кстати, — сказал мой собесед- ник; подполковник, — вы не знакомы с нашей Алексеевой? Обязательно Бомьтесь. В это время шторы палатки раздвину- лись, и с улицы послышался женский голос. позна- — Можно? — Заходите, то-есть вползайте, — шутливо сказал подполковник, ибо в узенькое входное отверстие палатки чело- вёк мог вползти только на четвереньках. _ —А, эт0 ты, — обратился подполков- HER KR TOMY, ETO появился в палатке, — опять здесь? Ну, что, не сидится во вто- ром эшелоне, захотелось снова поближе к бою? — Я слыхала, — ответила вошедшая тоном извиняющегося человека, — что здесь для штабных работников нужны ` -ерочно цветные карандаши. Потом вот свежие” газеты достала. Бойцам вечером почитаю. Есть интересные новости. ity, да мало ли дела найдётся. Придётся, мо- октябре памятного 1941 года’ жет быть, санбату помогать или снаряды ЭТой операции Марина Алексеева была награждена орденом Красной Звезды. грузить. «Где-то я слыхал этот голос», думал я, вслушиваясь в речь женщины, ибо вошед- CCCBY вызвал команлир и сказал, что полу- шая в палатку была женщина с погонами Чена директива вернуть в тыл всех офи- церов, имеющих учёное звание и занимав- старшего лейтенанта. Одета она была по- ` полевому, в ватных брюках, в сапогах и в шапке-ушанке, из-под которой видне- лись тщательно заплетённые косы. По- верх шинели были надеты пояс и наплеч- ные ремни с пистолетом в кобуре. Жен- щина была молода. ва была москвичка и живо интересова лась, что происходит нового в столице. — Я быль в Москве в ноябре прош- зого: года, — сказала Алексеева. — В отпуску? Нет, — ответила женщина и, не- сколько задумавшись, добавила, — брат „. умирал;-и командование отпустило меня! ` во нему на ‘нееколько’ дней. ‘- ne Марнна Владимировна Алексеева до войны была ассистентом кафедры овозще- водетва Сельскохозяйственной академии °` имени Тимирязева. Марина Владимиров- на занималась проблемой вегетативной гибридизации пасленовых и бахчевых культур, а если сказать попросту, молбдая научная сотрудница во снё и наяву видела, как в Москве и под Мо- CKBOH созревают сочные дыни и ярко- красные плоды помидоров. Продвинуть бахчевые культуры и томаты в северные области нашей страны —— дело большой важности. Чтобы придать южной чард- жуйской дыне устойчивость, Алексеова прививала её к северной тыкве. Плоды наиболее удачных гибридов отбирали в снова засевали с поеледующей отборкой зучших образцов. Так продолжалось до тех пер, пока’ Алексеева не получила за- служенную оценку своей работы на Все- союзной сельскохозяйственной выставке Алексеева молчала. дир. ла решить вопрос, представлявший для Мы разговорились о Москве. Алексее- Нее громадное значение. Возвратиться к научной работе или продолжать оставать- ся на фронте?’ И женщина осталась в Дивизии. т из этих простых поступков (8359) ИЗВЕСТИЯ СОВЕТОВ ДЕПУТАТОВ ТРУДЯЩИХСЯ СССР СЕГОДНЯ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ в Москве. А сколько гордости испытыва- ла она, вогда томаты, выращенные ею в академии, стали созревать в массовых посевах на колхозных полях. Алексеева пе раз выступала со статьями о своих работах в научных журналах. Дома по существу продолжалась та же научная работа, живые споры, дискуссии © дарвинистах и селекционерах. Муж Алексеевой окончил Тимирязевку и, рабо- тая агрономом в подмосковном колхозе, заканчивал научную диссертацию. В 1941 году Марина встретила на мо- сБовском вокзале и проводила в санитар- ном поезде в глубь страны мужа, добро- вольно ушедшего на фронт и только-что раненого в боях на подступах к Москве... Оставался нерешенным вопрос о ‘шестилет- ней дочурке. Но её можно было оставить на попечение матери. И, проводив мужа, Алексеева пришла в дивизию московских трудящихся, отправлявшуюся на фронт. Что могла делать на фронте молодая хрункая женщина, проведшая все годы ‚ сознательной жизни среди книг и расте- ‘ ний, в парниках и теплицах? Энергичную, подтянутую санитарку Марину Алексееву знали во всей дивизии. Однажды ей поручили эвакуацию раненых с ответственного участка. Головной сани- тарный отряд, высланный для первой по- мощи на поле боя, был разбит прямыми попаданиями вражеских снарядов. Пона- добилось пять часов, чтобы молодая са- нитарка прошла два километра пути. Казж- хый метр, каждая пядь земли прострели- вались немецкими артиллеристами. Мари- на вставала, бежала от воронки к ворон- ке, пережидала, пока поредеют разрывы, и снова ползла вперёд. Она пробилась к своим раненым, по дороге собрала врачей, необходимый медицинский персонал и блестяще наладила быструю эвакуацию раненых бойцов и офицеров. За участие в В разгар тяжёлых боёв Марнну Алек- шихся научной работой перед войной. — Ну что же вы? — спросил коман- В эти минуты Алексеева должна бы- Больших трудов стоило уговорить Ма- рину перейти из санбата на должность начальника, этот носит своеобразный вид — это по- луторатонная машина, груженная кино- дивизионного клуба. Клуб аппаратом, кинокартинами, книгами и. другим культурным инвентарем. Марина развила в клубе большую деятельность. В обороне, на отдыхе она доставляла бойцам кино, газеты, книги, журналы, организо- вывала самодеятельность. Во время на- ступательных боёв, начиная от начальни- то Еа клуба и кончая певицей ансамбля, все работали в санбалте, на погрузке снарядов или на; кухне. ..Вак из маленьких ручьев и ру- сирного парохода «Краснознаменец» встре- чейков образуются могучие потоки, смы- чает Международный женский день новы- вающие на своём пути все преграды, так PYCCKHX людей, жертвующих всем ради свободы родины, вырос великий под- виг нашего отечества, спасающего мир от опасности фашизма. И в этом великом подвиге почетное место занимает простая, скромная советская женщина. А. БУЛГАКОВ, спец. корреспондент «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. простых ка приведено в полную техническую готов- Мать Максим РЫЛЬСКИЙ, SEE < 2 Непорочна, яснолика, Ты идешь с своим ребёнком По бескрайнему простору В снеговицу, по степи. Только ветер, только ворон Путь указывают дальний, И слеза на веках стынет, И дитя твое молчит. Мёртвым враг оставил брата, Чёрным пепелищем — хату. Но глубокой тьмой об’ятый Не погас твой ясный взгляд. Или дом в саду вишневом Пред тобой белеет снова? Или мстителем суровым Из могилы встал твой брат?.. Яснолика, непорочна, Ты идёшь дорогой снежной Перелогами — лугами По бескрайнему пути. Дитятко твое проснулось, Малой пташкой всгрепенулось. Ловит тёплое дыханье, Тянется к твоей груди. «Ой ты, ветер легкокрылый, Ты лети туда, где милый Бьется с ворогом постылым На прадедовских полях. Передай ему, родному, А ещё коню гнедому, Что идем к родному дому И что ворогу лихому Смерть вещает ворон-птах. Ой ты, ветер легкокрылый, Подыми меня над лугом, Понеси меня сквозь вьюгу, Чтобы встретила я друга В ясный день, в счастливый час. Чтоб весёлый, как когда-то, Он вошёл в родную хату, Чтоб от сына слово «тато» Он услышал — в первый раз. Не спала я, не дремала, На работе безустанной Думку думала, глядела Вдаль за долы — за луга, Где Иван мой, мой желанный, Белым телом, духом смелым Нашу хату защищает От стервятника — врага». ...Ты идешь, идешь сквозь вьюгу. Над тобою — тень поэта... Не она ли освещает Чистые твои черты? Тень поэта над тобою... И, как дальний шум прибоя, — Гул победы, грохот боя Чутким сердцем слышишь ты. За снежистыми полями, За родными тополями, Орудийный, колеями След уходит стороной... Встрепенулось пташенятко, Усмехнулось дитинятко: Близко, близко, близко татко, Близок, близок дом родной!.. Перевела с украинского Е. ИПТУМОКАЯ. Судно капитана Поповой готово к навигации ГОРЬКИЙ, 7 марта. (По телеф. от соб. корр.). Женская команда волжского бук- ми успехами. Судно на месяц раньше сро- ность к навигации. р Приёмка среднего танка после канитального орденоносец инженер-майор П. А. Володина, Гучкова и твардии инженер-майор Они возрож Проходя по улицам родного города, мы с радостью замечаем перемены в его обли- ке. Вот подведен под крышу разрушен- ный дом на площади ОФенина, которая еще недавно оглашалась протяжной «Ду- бинушкой» строителей. Выгоревшая ко- робка драматического театра оделась те- совым забором, и девушки в серых ватни- ках уже очистили ее от строительного мусора. Незаметно выросли стены третьего этажа на жилом доме против городского сада. Последней архитектурной деталью, красивым куполом, венчается восстанов- ленное здание обкома партии... Неужели это тот самый город, который предстал нашему взору два года назад — город-мертвец, бездыханный, одичалый, обугленный, окутанный гарью?.. С похолодевшим от горя сердцем пере- ступила порог текстильной фабрики, на которую пришла она много лет назад шестнадцатилетней девушкой, автомат- чица Жукова. Часть здания выгорела до- тла, над котельной рухнула крыша. В пя- том цехе, где до войны вырабатывала она суровье на 48 станках, в цехе, полном жизни, движения, шума, стояла мёртвая тишина. По огромному залу гулял ветер, изломанные немцами станки ржавели. Вместе с другими ткачихами— ордено- носцем Абрамовой, автоматчицами Шев- цовой, Гусевой, Михайловой Жукова своп- ми руками начала восстанавливать фабри- ку. На беду ударили лютые морозы. Волоком— на листе железа — ткачихи вывозили снег и мусор, зашивали рамы, железом и досками, отогревая у жаровен обожженные ледяным чугуном пальцы, чистили и мыли в керосине заржавленные станки. Первой наградой за этот тяжелый и непривычный труд был запуск комплекта на 48 станков. Ткачихи стали к станкам. Было холодно. Работали в верхней одежде, в валенках, плалках. Первой храбро ски- нула пальто Жукова, за ней остальные. Фабрика ожила! Сперва работала на паре станков, на четверке, потом на восьмерке без автоматов © одним челноком. Ныне Минувшую навигацию экипаж провёл] очень хорошо. Он выполнил план на 105,6 проц. В отдельный рейс буксир брал на гак караван «барж грузопод’ёмностью до 2.500 тонн вместо 1.700 тонн по плану. Скоро женский экипаж во главе с капи- _ таном Марией Николаевной Поповой ста- нет на вахту. Ч\укова перешла на 24 ‘станка и снова даёт до полутора норм за смену. Это для меня не предел. Дайте уток и переведите на 32 станка, — настойчиво требует Жукова от администрации. А в личном разговоре душевно добав- контролер отдела технического контроля 3. Д. орденоносец Т. А. Больская. оически борющейся LUUZH bi! Смотр В Черкизово с’езжались гости. У крас> ного кирпичного дома — правления кол> хоза стояли сани из Дуброво, Бортников, Малышева. Дальние приехали на автома- шинах. Гости в ответ на радушные при- глашения хозяйки — председательницы черкизовского колхоза имени” Горького Евгении Мартыновны Бударевой расса- живались в большой комнате правления, ив ней уже становилось тесновато. Многие были знакомы, но разговоры не завязывались. Приехавитие так же, как и заметно волнующиеся хозяева, ждали, когда начнется смотр готовности к весне черкизовского колхоза. Для этого и при- ехали вк Бударевой семьдесят женщин: председатели коломенских колхозов, сель- ских Советов, коммунистки деревни. Смотр начался с колхозной конюшни. Проеторную, на сто лошадей, её колхоз выстроил в нелегкий третий военный год. В чистых денниках ворошили душистое сено упитанные рабочие лошади, сытые жеребцы, упряжные бычки. Вот эту глад- кую «Рыжую> и ту, потемней, «Мечту», которая косила сейчас лиловатым глазом на хозяйку, Евгения Мартыновна получи- ла ранеными в одной из воинских частей. Вместе с заведующей фермой Галавтио- новой вела их 40 километров до Черкизо- ва, а дома вылечили им раны, извлекли осколки и... выходили. Гостей ждали дальше в кузнице, кла- довых, клубе, колхозной школе, на полях. Осмотрели птичник и омшаник, виде- ли, как работает электропила, выясняли, как удалось Бударевой в годы войны электрифицировать колхоз. Пошли на по- ля. И чем дальше шёл смотр, тем подроб- нее становились расспросы и ответы. А когда коснулись подготовки земель к вес- не, тут уж в ход пошли записи, выкладки. Женщины взвешивали возможности ремонта на Н-ском заводе. Слева направо: Фото Н. Петрова. лают город слово вымолвить было некогда. У меня ведь немцы мужа убили...» Редко кто в нашем городе не знает в лицо и по имени, отчеству Евгению Тимофеевну Зыкову, рослую, темново- лосую женщину, с крупными, энергичны- ми чертами лица. Зыкова — талантливый врач, посвятившая любимой профессии всю свою ЖИЗНЬ. Евгения Тимофеевна была первым вра- чом; вернувшимся в город после изгнания немцев. В эти трудные дни Е. Т. Зыкову назначили временно исполняющим обя- занности заведующего горздравом. Назна- чение озадачило, но отказываться было нельзя. Немцы оставили в городе сыпняк и брюшной тиф. Врачей нет, лечебная сеть разрушена. В эти горячие дни хирург Зыкова сов- мещала в одном лице и командира неболь- шого отряда медработников, и прораба- строителя, и хозяйственника, ответствен- ного за топливо, белье, питание больных, и врача по всем специальностям. Распространение эпидемии было пре- рвано, трудящиеся освобожденного Каля- нина обеспечены необходимой медицин- ской помощью. Таким же трудовым подвигом были в жизни Е. Т. Зыковой все эти два года, от- данные восстановлению города и возвра- щению в строй многих тысяч тружеников советского тыла. На восстановлении красивейшего по архитектуре здания Торода — бывшего тевого дворца Екатерины Ц ‘работает 20-летняя колхозница Александра №е- лезнова. Она приехала восстанавливать Калинин из теблешского колхоза «Крас- ный труд» пять месяцев назад. Девушка вскоре стала бригадиром, а недавно вы- двинута на пост мастера. Поднимаясь по шаткой времянке, Алек- сандра елезнова останавливается и, за- думчиво глядя на открывшуюся за проло- мом окна картину строительства, мечта- тельно говорит: — Память о нас останется... Кончится война, снова будет хорошая жизнь. Дво- рец будет опять такой же красивый, как в альбоме у нашего прораба. Там самые лучшие дворцы мира нарисованы. А я буду ходить мимо и любовалься: наша работа! Н. КАВСКАЯ, соб. корреспондент «Известий». ляет: «Я работаю на фронт и хочу так работать, чтобы трудно было, чтобы КАЛИНИН. (По телефону), ` получения нынче урожая в полтора раза более высокого, чем прошлогодний. 0бсу- ждали они это горячо, и видно было, что большая общая задача страны была на- сущнейшей заботой для каждой из них. Знакомясь с тем, сколько в колхозе имени Горького трудоспособных, сколько выработано трудодней, женщины проявя- ли глубокое понимание государственных вопросов — изменение экономики колхоза в военное время, важность распределения и закрепления рабочих рук. — Веё они, им за всё благодарность, актив мой, — говорила Евгения Марты- новна, показывая на своих подруг Гуляно- ву, Гуськову, Марию Ивановну Галактио- нову, на молодых — Марусю Чушкину, Нюру Ефстифееву, на всех, кто на 65 глазах рос и креп. Во всём разговоре большая уверенность в своих силах, радость за то, что жен- щины ведут колхоз к распвету. Случилось так, что в вечер того же дня в колхозе стало известно о награждении Евгении Мартыновны Бударевой, среди других работников сельского хозяйства, Московской области, орденом Трудового Красного Знамени. Гости стали ‘участницами торжества. Собрались на митинг. Грянул черкизов- ский хор. Все поднялись. К запевшим при- соединились десятки женских голосов. Женщины пели: Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, И Ленин великий нам путь озарил. Нас вырастил Сталин — на верность народу, На труд и на подвиги нас вдохновил. Звуки гимна не умещались в доме, под- нимались, неслись по широкой колхозной улице, долетали до берегов Москвы-реки. Елена БРАГАНЦЕВА. спец. корреспондент «Известий». . Три тп Мы познакомились с гвардии сержан- том Истоминым в Н-ском госпитале. Он был одним из тех воинов, чьё мужество и умение сломили неприступную линию не- `- мецкой обороны под Ленинградом, и его был одним из тысячи подвигов этой великой исторической бит- вы. Чуть прихрамывая и стараясь шагать так, чтобы это прихрамывание было не- славный подвиг заметно, Истомин шёл со мной по длинно- му госпитальному коридору. Яркий вееё- лый солнечный свет освещал его простое, обветренное и будто опалённое войною лицо. Но когда мы проходили мимо окон, забитых фанерой, сумрачная тень ложи- тась на это лицо и тогда оно казалось усталым. Мне рассказали, что Истомин ватегорически отказался от отпуска и хо- чет немедленно вернуться в свою часть, и `я спросила его об этом. — У меня в Ленинграде жена и двое - детей; — ответил он. — Но тогда тем более... Он усмехнулся, как будто я проявила какую-то особенную, непонятливость. — Я вам прочитаю сейчас три её пись- ма, — сказал он -и сел на свободный де- ревянный диван в пустом углу коридора. Письма были при нём в бумажнике, и два из них были уже ветхи от времени.— Вот это первое. Она мне прислала, на фронт в сентябре 1941 года. Надо вам сказать, что стояли мы тогда под самым городом. Можно было поехать домой на трамвае № 28, в общем под Стрельной, а Стрельна и Тигово были уже заняты немцами. Нем- цы уже начали бить по Ленинграду из тяжёлой артиллерии, и эти проклятые снаряды пролетали над нашими головами. Прогудит, и знаешь, что он, может быть, сейчас врежется в твой дом, убьёт твою жену, твоих ребятишек. Но в общем я умолял её в письмах эвакуироваться и написал ей, между прочим, что иначе не могу быть спокойным. = Он хотел сам читать, но почему-то раз- непростительную UCbMa думал и протянул мне полуистлевший листок, и я прочла: 7 «Николай, мой любимый. Ты пишешь, что не сможешь быть спокоен, пока мы не уедем в тыл. Да, трудно быть спокойным. Нояи не хочу, чтобы ты был спокоен. Почему надо быть спокойным, как можно быть спокойным, когда страшный враг ворвался в нашу страну и жжёт, грабит, унижает нашу землю, наших людей, когда он может войти в мою комнату, CXBATHTD моего ребёнка и ударить его головой о косяк, надругаться надо мной, оста- вить детей сиротами, когда он может сделать ©0 мной всё, что захочет? Мне так страшно и так больно это, и так стыдно, что я не могу и не хочу спасать- ся. Всех так не спасёшь. Надо отби- ваться, надо бить и уничтожать немцев. А вы всё отступаете. Ты знаешь, как я люблю тебя, Коля. Я больше жизни доро- жу нашей любовью, но сейчас мне стыдно, когда я думаю, что ты отступаешь всё дальше и дальше, отступаешь и ещё хо- чешь быть спокойным за нас. Нет, не будет спокойствия, пока вы не освободите наш дом, нашу землю, нашу страну. Или вы. вернёте спокойствие и мир на нашу землю, или мы погибнем все, потому что рабами немцев нам не жить. И детям нашим не желаю этого. Лучше смерть. Вы отступаете, а нас бомбят и днём, и ночью. По 12 тревог в день, бомбы свиетят, ру- натся дома. Дом напротив нашего разру- шен, погибло девять человек, трое дети- шек. Я была на фабрике, а дети в очате. И хорошо, потому что выбило волной ра- му и нанесло в комнату кирпичных облом- ков. Поперёк нашей улицы мы построили баррикаду, как-раз там, где под деревом стояла наша любимая скамейка, — пом- нишь? Может быть, здесь мы будем драть- так, как сумеем... Но отступать мы не бу- дем. Дяжем здесь, но не уйдём». — Несправедливо она писала мне, — его ранило в 0бе ручки. ся с танками и автоматчиками, драться‘ сказал Истомин, вздохнув. — Мы не хо-! тели отступаль и дрались так, что и не расскажешь. Переправу держали. Мало нас осталось, и были мы черными от дыма и крови... Обожгло.меня тогда её письмо, так обожгло, что и до сих пор читать не могу вслух. А все-таки читал я его всем своим бойцам. И когда новички приходи- ли, енова читал. У кого хоть немного ещё спокойствия оставалось, пропадало оно. На скамью подсел раненый с рукой в лубке. Истомин покосился на него, потом развернул второй ветхий листок, исписан- ный карандашом, и стал читать вслух: «С новым годом, Николенька! Мы вчера выпили вино за твое здоровье и за других наших фронтовиков, за победу и за жизнь. Фабрика наша встала, нет тока, да и сырья нет. И я перешла в пожарную охрану, и со мною Любаи Батя. Ты их помнишь, мои подруги. Батя была на фронте тяжело ра- нена, теперь ходить ей трудно на косты- лях, так она дежурит в проходной. У Любы дом разбомбили и мать умерла. Она и жп- вет на фабрике. Моя тетя Лиза тоже оста- лась одна, все умерли, живет у меня и смотрит за ребятами. Я совсем мало бываю дома. Очень страшно, когда, обстрел наше- го района и я на фабрике. На-днях убежа- ла домой, знала, что обстрел сильный был. Еще издали вижу, что в стенах дыры от снаряда и у дома скорая помощь. Прибе- жала, сердце колотится, да не быстро те перь бегаем, ноги, как ватные. А из дома выносят носилки, и вижу, что лежит пох синим одеяльцем ребенок. Одеяльце точь- в-точь такое, как у Петюшки, ты помнишь? Как я добежала, не помню. Оказался Вла- дик, соседки нашей` сынишка. Осколком Вбежала домой, сидят мои оба, Лиза им кашу поставила, каждому по пол-ложечки на блюдце. за- плакала я. Дала им еще по кусочку хлеба, от своего сберегла. У них глазенки забле- стели, а я снова поплелась на фабрику. И веё эти заблестевигие глазки передо мною стоят. Ведь кусочки-то крохотные, а «ак будто конфету дала. А вчера, под новый год, MBI Bee дежурили на фабрике. Домой Никого не пустили, потому что, кто знает, что придумают немцы нам под праздник, Но мы все-таки праздник встретили. Обед свой на вечер оставили. Шо ломтику хлеба да вина нам выдали. Накрыли стол, на стол поставили рюмки, Люба принесла. Чокз- лись, каждый сказал свой тост. Я выпила за тебя, а очень хороший тост сказала Катя: «Чтобы немцам везде доставалось так, как пол. Москвой и под Тихвином». И все мы поверили, что так и будет, обяза- тельно будет. И стало нам не страшно в темноте, в голоде, в холодной налтей жиз- ни. Должно так быть, Коля, вернее, я-и.- все мы верим, а значит, надо вытерпеть и добиться. Очень нам трудно, Воля, но я выдержу, и хватит у меня сил на все, так что ты не беспокойся и бей немцев, как можешь. Мы победим, Николенька!». — Вот тогда я стал снайпером, — ска- зал Истомин. — В январе 1942 года. И много моих бойцов тоже стали снайпера- ми. Голодны мы были тоже. Тогда в блока- де армия была, вы, верно, знаете. Но од- нажды я домой с’ездил да посмотрел, что в Ленинграде делается. Жену повидал. Лицо у нее было... но вы сами помните лицо Ленинграда в ту зиму... Страшно мне стало. А она хлопочет, студень передо мной на стол ставит, хлеб, что я принес, мне же пытается скормить. Я отказы- Baloch, a она смеется: «Студень-то из сто- лярного клея на отваре из кореньев. Детям я его боюсь давать». Уехал я тогда, света не видел. Прямо с дороги в засаду пошел немцев подкарауливать. Ни о чем, кроме наступления и уничтожения немцев, я не могу думать с тех пор. Боец с рукой в лубке повернулся к нам и тихо сказал: — Это все, зато Kak дождались, не удержать было. Вот, говорят, что каждому своя жизнь дорога. Дорога, конечно. Но бывает такое состояние, что и жизнь тебе не мила, пока своего не добъешься. А для нас освободить ленинградок— это стало не долгом даже, а каким-то своим личным счастьем и стремлением совести... Я не умею высказать. — Очень точно высказал, — одобрил Истомин. И глубоким удовлетворением осветилось его лицо и стало ясно, что он еще совсем молод и будет снова молод, когда победа и радость сотрут тяжелуто печать войны. — Знаете— сказал он неожиданно вос- торженно. — Когда мы слушали приказ Военного Совета о конце блокады и артоб- стрелов, я чуть с ума не сошел от радости. Правда, сам. я в этом участвовал, брал как раз Воронью Гору, откуда они главным 0б- разом палили по городу... А когда сам в сраженьях, знаешь дело на своем участке, ачто на.других—и узнавать некогда и не- где.-И вот этот приказ. Как будто ‘десять лет со-своих плеч скинули. Заплакал, и так в Ленинград захотелось, просто mocmo- треть, как ленинградцы по городу безбояз- ненно ходят, как детишек в салазках без- боязненно катают. Жену повидать и даже не товорить с ней, а хоть поглядеть, каков У нее лицо, облегченное и просветленное. У нее всегда так: в радости лицо такое светлое, светлое делается и глаза яснеют. — Когда меня ранило,—сказал»он, по- молчав, — я не скрою, что думал: вот бы хоть короткий отпуск после госпиталя по- лучить, с женою вместе отдохнуть в OCBO- божденном городе. А тут как-раз ее пись- мо. Еще в медсанбате получил. Он развернул третье, еще совсем не смятое письмо. : — Ну, сперва тут радости и благодат- ности всем нам, кто за горох бился. Вам это неважно. А для меня это в роде ордена. Помните ее первое письмо-с горьким упре- ROM <@2 вЫ все отступаете». — Он ве удержался и прочел: «Я горжусь тем, что ты, мой дорогой муж, сражаешься в рядах наших героев-освободителей и в этой ве- ликой победе есть твоя доля». Но это не то. Вот слушайте, это она пишет дальше. «Мне всегда казалось, вот кончится бло- када, переведу дыхание и так захочется от- дохнуть. А сейчас, когда блокада действи- тельно кончена, я понимаю, что отдыхать мне нельзя, ла и не хочется. Столько де- ла кругом. Не смейся, Николенька, а я те- перь овладела специальностью штукатура й довольно ловко орудую соколком и тер- кой. Когда я сейчас хожу по городу, я весе смотрю и смотрю. Каждый дом носит сле- ды бомбежек и обстрелов. Каждая стена даже целого дома поцарапана и побита осколками. И сколько выбитых стекол, сколько слепых, наглухо забитых окон! И надо побыстрее привести это все в преж- ний вид. А для этого надо работать всем, всем, изыскивая все средства, потому что иначе нехватит ни средств, ни рабочей ыы. Я тебе писала как-то, что мы взяли под свое шефство соседний детский дом около фабрики. Район наш был очень об- стреливаемым (ух, как приятно писать «был», а не «6сть»). Детишки жили толь- ко в комнате первого этажа‘ с окном Ба север, да и окно было наполовину задела- но досками и засыпано песком: Прямо блиндаж, а не комната для детей. И вот на следующий день после салюта мы стали ремонтировать комнаты верхнего этажа, светлого и просторного. Ну и поработали же мы неделю! Все дыры заделали кирчи- чами, побелили это все, вымыли, прибрали, перетащили кроватки, стол старый, укра- сили, чем могли. Как же мы радовались, когда ребята водворились в солнечных больших и уютных комнатах! А теперь мы размораживаем те фабричные цехи, кото- рые не работали. Й еще у меня дело в нашем доме. Co- брались мы, все жилички и жильцы, пого- ворили и решили не ждаль никаких мате- риалов и ассигнований, а немедленно на- чать ремонтировать своими силами всё, что сможем сделать, сами. Обошли, под- считали, прикинули — многое можно сде- лать, если проявить изворотливость. А нас ли учить изворотливости, когда. мы умели и студень сварить из столярного клея, и клопомором освещать жилье. В первый же день мы собрали много вполне приличных гвоздей, труб, старых железных листов и проч. Для начала принялись ремонтиро- вать квартиры, где живут семьи фронто- виков. Так что общими силами и наши квартиры приводим в довоенный вид, что- бы встретить тебя, когда ты вернеться $ полной победой! Как я встречу тебя тогда, мой любимый!..». Истомин сложил письмо и бережно спрятал вместе с другими. — Вот я и отказался от отпуска, — сказал он со счастливой улыбкой— и вот какая у меня жена! — Ленинградка, — сказал боец © ру- кой в лубке. ee Bepa KETJIMHCKAS.