Юные развѣдчики.
Рис. Сезько.
какъ приготовишки въ снѣжки играютъ.
Ужъ и въ окно не взгляни—какія строгости!
Оконниковъ покраснѣлъ и сѣлъ спиною къ стеклу, черезъ которое было дѣйствительно видно, какъ, соскребая снѣгъ съ мощеннаго двора, бѣгали и визжали маленькіе реалисты въ длиннополыхъ до пятъ пальто. Николаевъ помолчалъ, но потомъ, видя, что его собесѣдникъ сидитъ, не поворачиваясь, очевидно, смилостивился и началъ, хотя и суровымъ голосомъ, но который можно было принять и за дѣловой. — Ѳедора Цибулю видѣлъ? — Видѣлъ.
— Говорилъ съ нимъ? --- Говорилъ.
. — Какъ слѣдуетъ? ~— Какъ слѣдуетъ.
— У меня тутъ еще одинъ кандидатъ есть отъ сапожнаго мастера. Можетъ быть полезенъ...
Оконниковъ, видя, что Вася даже посвящаетъ его въ свои планы, подобострастно замѣтилъ:
— Это вѣдь ничего, что отъ сапожника: намъ всякіе годятся.
Николаевъ только презрительно дернулъ острымъ плечикомъ, ничего не промолвивъ.
— Вотъ Ѳедя хотѣлъ привести ко мнѣ даже не отъ сапожника, а просто мальчика, никакого.
— То есть какъ никакого?
— Онъ—ничей и нигдѣ не живетъ. — Хулиганъ что ли?
— Вродѣ того, хотя фамилія его— Разумовскій.
— Это ничего не значитъ. У тебя Оконниковъ, хоть ты изъ купцовъ, ужасно аристократическія воззрѣнія. Не понимаю, откуда это? Или отъ твоей глупости?
— Что же я дуракъ, по твоему? — Не уменъ. Да это, можетъ быть, еще лучше. Ты не унывай и не обижайся.
Видя, что товарищъ изъ купцовъ надулся, Николаевъ примирительно заключилъ :
— Такъ завтра на дворѣ у васъ, за сараемъ. Только ты постарайся денегъ достать.
— Дуракъ, дуракъ, а денегъ доставать, такъ я долженъ!..
У Оконниковыхъ уже чувствовалась близость праздниковъ: бабушка и мать постились, отецъ позже запиралъ лавку и дома долго еще щелкалъ на счетахъ, вездѣ былъ какой-то особенный безпорядокъ, пыль и запустѣніе, которые копятся будто для того,
чтобы разительнѣй былъ контрастъ съ праздничной чистотою. И на Ильюшу какъ то меньше обращали вниманія, хотя и вообще онъ не могъ пожаловаться на излишнюю опеку. Такъ, когда попадется отцу на глаза, тотъ скажетъ: «Учись, учись, Илья! Нечего слоновъ продавать, а то сейчасъ въ кассу посажу!» Мать увидитъ,—найдетъ, что Ильюша худѣетъ, мало ѣстъ. Бабушка проворчитъ, что не крестясь, за столъ садится,—но всѣ эти замѣчанія были мимолетными и сейчасъ же забывались, вовсе не предназначаясь для скорого исполненія. Зайдетъ ли въ которую-нибудь изъ двухъ комнатъ, называемыхъ «молодцовскія», гдѣ въ одной на двухъ кроватяхъ помѣщались два холостые приказчика, въ другой на двухъ же кроватяхъ четыре мальчика, по двое на каждой,—сейчасъ къ нему съ вопросомъ: не получилъ ли Илья Васильевичъ кола, не побилъ ли его кто и. т. п. Теперь же тамъ больше занимались политикой по «Петроградскому Листку», а если и играли на мандолинахъ, то не прерывали этого занятія при приходѣ хозяйскаго сына, лишь очищая ему мѣсто на твердомъ диванѣ. Оконниковъ все высчитывалъ, сколько онъ получитъ къ празднику:
Рис. Сезько.
какъ приготовишки въ снѣжки играютъ.
Ужъ и въ окно не взгляни—какія строгости!
Оконниковъ покраснѣлъ и сѣлъ спиною къ стеклу, черезъ которое было дѣйствительно видно, какъ, соскребая снѣгъ съ мощеннаго двора, бѣгали и визжали маленькіе реалисты въ длиннополыхъ до пятъ пальто. Николаевъ помолчалъ, но потомъ, видя, что его собесѣдникъ сидитъ, не поворачиваясь, очевидно, смилостивился и началъ, хотя и суровымъ голосомъ, но который можно было принять и за дѣловой. — Ѳедора Цибулю видѣлъ? — Видѣлъ.
— Говорилъ съ нимъ? --- Говорилъ.
. — Какъ слѣдуетъ? ~— Какъ слѣдуетъ.
— У меня тутъ еще одинъ кандидатъ есть отъ сапожнаго мастера. Можетъ быть полезенъ...
Оконниковъ, видя, что Вася даже посвящаетъ его въ свои планы, подобострастно замѣтилъ:
— Это вѣдь ничего, что отъ сапожника: намъ всякіе годятся.
Николаевъ только презрительно дернулъ острымъ плечикомъ, ничего не промолвивъ.
— Вотъ Ѳедя хотѣлъ привести ко мнѣ даже не отъ сапожника, а просто мальчика, никакого.
— То есть какъ никакого?
— Онъ—ничей и нигдѣ не живетъ. — Хулиганъ что ли?
— Вродѣ того, хотя фамилія его— Разумовскій.
— Это ничего не значитъ. У тебя Оконниковъ, хоть ты изъ купцовъ, ужасно аристократическія воззрѣнія. Не понимаю, откуда это? Или отъ твоей глупости?
— Что же я дуракъ, по твоему? — Не уменъ. Да это, можетъ быть, еще лучше. Ты не унывай и не обижайся.
Видя, что товарищъ изъ купцовъ надулся, Николаевъ примирительно заключилъ :
— Такъ завтра на дворѣ у васъ, за сараемъ. Только ты постарайся денегъ достать.
— Дуракъ, дуракъ, а денегъ доставать, такъ я долженъ!..
У Оконниковыхъ уже чувствовалась близость праздниковъ: бабушка и мать постились, отецъ позже запиралъ лавку и дома долго еще щелкалъ на счетахъ, вездѣ былъ какой-то особенный безпорядокъ, пыль и запустѣніе, которые копятся будто для того,
чтобы разительнѣй былъ контрастъ съ праздничной чистотою. И на Ильюшу какъ то меньше обращали вниманія, хотя и вообще онъ не могъ пожаловаться на излишнюю опеку. Такъ, когда попадется отцу на глаза, тотъ скажетъ: «Учись, учись, Илья! Нечего слоновъ продавать, а то сейчасъ въ кассу посажу!» Мать увидитъ,—найдетъ, что Ильюша худѣетъ, мало ѣстъ. Бабушка проворчитъ, что не крестясь, за столъ садится,—но всѣ эти замѣчанія были мимолетными и сейчасъ же забывались, вовсе не предназначаясь для скорого исполненія. Зайдетъ ли въ которую-нибудь изъ двухъ комнатъ, называемыхъ «молодцовскія», гдѣ въ одной на двухъ кроватяхъ помѣщались два холостые приказчика, въ другой на двухъ же кроватяхъ четыре мальчика, по двое на каждой,—сейчасъ къ нему съ вопросомъ: не получилъ ли Илья Васильевичъ кола, не побилъ ли его кто и. т. п. Теперь же тамъ больше занимались политикой по «Петроградскому Листку», а если и играли на мандолинахъ, то не прерывали этого занятія при приходѣ хозяйскаго сына, лишь очищая ему мѣсто на твердомъ диванѣ. Оконниковъ все высчитывалъ, сколько онъ получитъ къ празднику: