В рубрике «Электроархив» мы републикуем знаковые статьи и материалы об искусстве, архитектуре, истории и культуре из оцифрованных изданий «Электронекрасовки». В очередном выпуске история одного из самых популярных предметов интерьера — венского стула № 14.

***

Первая Всемирная промышленная выставка в Лондоне, открывшаяся в 1854 году, знаменовала собой начало новой эпохи материальной культуры — эпохи индустриального производства вещи. И хотя в том, что уже тогда получило наименование художественной промышленности, господствовал хаос эклектических подражаний, которому суждено было еще не два и не три десятилетия удовлетворять потребности всеядного рынка, уже сам Кристалл-палас, построенный не архитектором, а инженером, стал олицетворением новых принципов, окончательно утвердившихся в архитектурной мысли лишь в ХХ столетии.

Кресло из гнуто-клееной фанеры. 1840 г.
Стул № 4. 1850 г.

Но не только само здание, вместившее эту первую экспозицию достижений бурно развивавшейся промышленности, было провозвестником идей будущего. Среди несметного количества предметов, всем своим обликом присягавших в верности викторианскому духу, можно было обнаружить вещи, хотя и не выказывавшие явного нонконформизма, но по существу уже принадлежавшие к той же новой категории, что и Кристалл-палас.

Таковы были и изделия фирмы «Тоне», знаменитой фабрики венской мебели, той самой венской мебели, предметы которой и по сей день остаются чрезвычайно распространенными, привычными и общеупотребительными в самых различных по назначению интерьерах.

Скамья из каталога фирмы «Братья Тоне». 2-я половина XIX в.

Курзал с музыкой Штрауса, тесная каморка фабричного рабочего, парижское кафе, приёмная врача, контора коммерческого заведения, театральный зал и сама сцена, где играют Чехова или Ибсена, обстановка квартир-музеев и, наконец, обычный стихийный интерьер сегодняшнего городского и сельского жилища — во всех этих условиях с незаметной обязательностью присутствует венский стул.

Изъятый из этого живого контекста, рассматриваемый как предмет мебельного искусства. он вряд ли найдет себе место в кладовой исторических стилей, в той непрерывной цепи преемственностей, которую представляет собой история художественной мебели. Сложившаяся периодизация истории мебели, хронологические деления которой столь удобно определяются при помощи имен сменявших друг друга монархов, оказывается в случае с венским стулом негодным инструментом.

Стул № 56. 1888 г.
Первый стул, изготовленный из гнуто-клееной фанеры. 1851 г.

Венскому стулу не найдется места ни на одной из ступеней той вкусовой иерархии, которая внушала мебельщикам заботы о стилистической репрезентативности, его простота — не последнее звено в цепи последовательных упрощений «стильной» вещи, он — из другого ряда, который не мог быть замечен и прослежен в середине ХIХ века, потому что этот другой ряд им, венским стулом, только открывался. Никак не укрывающийся в рамки стилистических атрибуций, попросту не принимавшийся во внимание, этот скромный предмет, как впоследствии оказалось относился к еще незарегистрированной тогда области промышленного искусства.

История всем знакомого венского стула началась с изобретения новой технологии обработки дерева гнутьем: уже сам факт технологической обусловленности в генезисе вещи отмежевывает его от всей современной венскому стулу мебельной продукции. Его создатель, Михаил Тоне (1796—1871), не был единственным применившим способ гнутья дерева вообще, но в технической истории мебельного дела его следует назвать изобретателем гнутья потому, что благодаря новому методу он пришел к самостоятельной системе формообразования, непосредственно исходящей из изобретённой им технологии.

Стул № 14. 1859 г.

Михаил Тоне начал свою деятельность в Боппарде (Рейнская область) в 1819 году как краснодеревщик. Первые опыты изготовления мебели из четырех-пятислойной фанеры относятся к 1830 году. Этот метод обеспечивал большую легкость и прочность конструкций, нежели столярная работа из массива. В 1841 году М. Тоне зарегистрировал патент на эту технологию и в том же году выставил свои изделия на промышленной ярмарке в Кобленце.

Австрийский канцлер князь Меттерних обратил внимание на изделия своего земляка и предложил ему работать в Вене.

С 1842 до 1847 г. Тоне принимает участие в оформлении дворца Лихтенштейн по субподряду с фирмой знаменитого в то время венского мебельщика Карла Лейстлера. Во дворце Тоне поручают исполнение наборного паркета (очевидно, по рисунку архитектора), а также кресел и стульев.

Интерьеры дворца Лихтенштейн в Вене (архитектор П. Девинь) — типичный образец «второго рококо», столь распространённого тогда по всей Европе. Работы М. Тоне, хотя и должны были быть подчинены общему стилистическому решению, в сравнении с мебелью К. Лейстлера для того же дворца отличаются большей простотой. Они легче по массе и по рисунку, а в некоторых деталях уже обнаруживают чистый технологический прием, не скрытый декором.

Венский стул в современном интерьере

В 1849 г. Михаил Тоне открывает собственную мастерскую в Вене, и спустя два года его изделия с успехом демонстрируются на Всемирной выставке в Лондоне.

В 1853 г. вместе со своими пятью сыновьями он основывает существующую до сих пор фирму «Братья Тоне».

К этому времени Тоне уже разработал достаточно совершенные методы гнутья дерева — не только клееной фанеры, но и массива, и в поисках наиболее подходящей для этого способа породы остановился на буковой древесине. Разработка гнутья массива явилась моментом качественного перехода: именно теперь была обеспечена возможность производства массового продукта. Богатые буком моравские леса и дешевая рабочая сила привели его к мысли о постройке предприятия в Коричанах (основанное в 1856 году, оно работает до сих пор). Он оборудует фабрику машинами, многие из которых сам сконструировал.

Кресло из каталога фирмы «Братья Тоне». 2-я половина XIX в.

Коричанская фабрика была готова к массовому выпуску продукции, и именно отсюда началось все увеличивающееся в объеме, уже не мануфактурное, а в полном смысле промышленное производство мебели.

Вслед за фабрикой в Моравии строятся и другие: с 1861 по 1890 год братья Тоне открыли пять новых предприятий, причем два из них уже за пределами Австро-Венгрии. С 1874 года торговые представительства фирмы открываются во многих крупных городах Европы (в том числе в Петербурге, Москве и Одессе) и Америки.

Ряд из них, в частности в Чехословакии и Польше, работают по сей день.

Технология, разработанная Тоне, имела серьёзные экономические преимущества перед старыми столярными способами.

Кроме того, гнутая мебель обладала лучшими рабочими качествами. Возможность «формовать» дерево, не прибегая к старым ремесленным способам, позволила удешевить производство. Размягченное в клеевой ванной и высушенное затем в металлической форме, дерево приобретало новые, но вполне согласные с его природой качества. Изгиб гнутого массива, в отличие от резаного, оказался как бы естественным, получил органическую упругость, сходную с упругостью ветвей, изогнутых самой природой. Это обеспечивало легкость и прочность конструкций, что в сочетании с низкой ценой создавало огромный спрос на изделия братьев Тоне. Это, в свою очередь, толкало на дальнейшее усовершенствование и механизацию ради увеличения тиража. Металлическая форма, изобретенная для закрепления и сушки размягченной заготовки, дала повод и возможность для производства унифицированных деталей. В старинных каталогах фирмы, поражающих изобилием типов мебели (в основном мебели для сидения) и формальным разнообразием продукции, мы с удивлением обнаруживаем, что все это в значительной части обеспечивается несколькими типами деталей — одинаковые сиденья, спинки, подлокотники повторяются в различных и непохожих друг на друга предметах. Одно усовершенствование влекло за собой другое. Унификация деталей создавала возможность изготовлять отдельные части мебели и производить их сборку в местах сбыта, что обеспечивало экономичность транспортировки продукции.

Качалка. С 1860 г. до наших дней

Все эти изобретения и усовершенствования как технологического, так и коммерческого характера интересны для нас не только как факт истории индустрии. Заслуга М. Тоне была в том, что этот мастер уже на ранней стадии своей деятельности обнаружил, если можно так выразиться, удивительное социологическое чутье: целью его неутомимого труда изобретателя, коммерсанта и, не в последнюю очередь, художника было производство массовой дешевой вещи. Бурное развитие торгово-промышленного капитализма в Европе, рост городов и городского населения, прежде всего пролетариата, строительство доходных домов, контор, магазинов, общественных мест отдыха и питания — все это и было условиями, в середине ХIХ века диктовавшими социальный заказ, к выполнению которого Тоне был готов благодаря его техническим достижениям и непредубежденному, трезвому подходу к проблемам формы.

В 1859 году фирма «Братья Тоне» начинает выпуск стула № 14. Это самый простой, самый обычный и универсальный предмет, с обликом которого связано классическое представление о «венском стуле» вообще.

Стул из одного куска дерева. Конец XIX — начало XX в.

В художественно-исторической характеристике стула № 14 дата его происхождения оказывается, как бы индифферентной, и если учесть, что его производство со дня его изобретения не прекращалось и к началу первой мировой войны достигло тиража в 50 миллионов экземпляров, что он продолжает служить нам до сих пор и на протяжении своей более чем вековой истории не стал ни явным анахронизмом, ни раритетом, то можно констатировать, что, лишенный каких бы то ни было заранее данных стилистических характеристик, он обладает своим собственным, автономным стилем, формальные особенности которого прямо и непосредственно коренятся в его функции, в условиях массовости его производства. Исходя из этого, мы можем утверждать, что этот предмет по существу является вполне зрелым и достаточно чистым образцом того вида искусства, которое в наши дни именуется дизайном.

Кресло. Современная модификация венского стула.

Именно потому, что его форма продиктована требованиями экономии, простоты в производстве и пользовании, и потому, что заботы о стилистической представительности были в свое время блестяще игнорированы его создателем, стул № 14 оказался вещью, к которой ни в момент его появления на свет, ни позже не могли быть предъявлены какие-либо художественные претензии. Возникший в эпоху эклектики, с самого начала своей долгой жизни в производстве и в обиходе «четырнадцатый номер» был с мудрой скромностью поставлен в стороне от быстротекущего потока новаций, показав непритязательную уверенность в себе. Он не был наделен какими-либо признаками вкусовых пристрастий своего времени и в дальнейшем эта его стилистическая стерильность уберегла его от влияния любой из возникавших мод или сменявшихся престижных стандартов. Несмотря на гигантское распространение или, может быть, благодаря этому, ему не грозило быть опошленным, потому что ничто в нем не претендовало на уникальность и ничто не намекало на принадлежность к какому-либо из канонизированных знаков эстетического достоинства.

Лишенный декора, минимальными средствами выполняющий простую задачу, «№ 14» настолько нейтрален, что способен к сосуществованию с самым разнородным предметным окружением — его приспособляемость ко всевозможным бытовым, деловым, общественным интерьерам доказана вековой практикой. Удобство его достаточно и не чрезмерно. Ясная и предельно лаконичная конструкция — собственно, он сам есть конструкция, — спокойная соразмерность членений и плавный силуэт — все эти качества, нигде не подчеркнутые и не гипертрофированные, сообщают ему завершенность и ненавязчивую убедительность. Это предмет, говорящий простую и самоочевидную правду о самом себе. Он не вызывает вопросов, его чаще всего не замечают. И эти строки вовсе не имеют намерения пробудить тот сугубо «художественный» интерес к нему, который делает из обиходной вещи предмет какого-либо культивированного любования.

Непреходящая ценность «№ 14» еще и в том, что в нем имманентно заложено отрицание всех поползновений к фетишизации его как вещи.

Мис ван дер Роэ. Кресло из стальной трубки для фирмы «Братья Тоне». 1929 г.

«Четырнадцатый номер» — не единственный образец тонетовской индустрии, обладающий теми функциональными и художественными достоинствами, которые возводят его в ранг классического образца массовой дешевой вещи, в степень одного из самых ранних и чистых примеров дизайна. Рабочее кресло № 9, как будто представляющее собой изящную схему сидящего за столом человека, знаменитая Венская качалка, декоративность которой, будучи в плоти самой конструкции, одновременно несет и образное, почти иллюстративное начало по отношению к характеру использования этой вещи... Это апологетическое перечисление предметов венской мебели могло бы быть продолжено, если бы в характеристике стула № 14 не были уже отмечены сконденсированные в нем качества и ценности, в большей или меньшей мере присущие многим изделиям тонетовского производства. К лучшим из них могут быть адресованы слова Ле Корбюзье, в которых он сформулировал свои требования к обиходной вещи (к «предмету-органу», по его собственной терминологии): «... это послушный слуга. Как всякий хороший слуга, он скромно держится в стороне, оставляя за хозяином полную свободу действий».

Осуществляя на практике эту идею, великий архитектор нашего времени построил образцовое жилище на парижской выставке декоративного искусства 1925 года.

Современный стул из стальной трубки. Март Стам, Марсель Брейер и Мис Ван дер Роэ в конце 1920-х годов впервые спроектировали мебель из стальных трубок. Её первым производителем стала фирма «Братья Тоне». Появление стального кресла, вероятно, было бы невозможно без ранее изобретенной мебели из гнутого дерева.

В меблировке своего павильона «Эспри нуво» он применил, в частности, тонетовский стул № 14 и кресло № 9. То же встречается в его проектах интерьеров для дома г-жи М. в Париже (1925), спаренных экономичных домов «Лушёр» (1929), венскую мебель можно видеть и в интерьере дома Озанфана (1922). Это результат сознательного выбора архитектора, со всесторонней зоркостью и последовательностью решавшего проблемы организации вещественного окружения человека. «Я возьму из прошлого лишь то, что чему-то служит», — говорил он. Приступая к обновлению архитектуры, он находил отправную точку в инженерных сооружениях, оборудуя интерьер, он избирал простые утилитарные предметы, которые в новом контексте современной архитектуры обретали новую жизнь и оказывались ей созвучными.

Венский стул, чья историко-художественная характеристика не ограничивается лишь временем его происхождения, пережил в своем производстве и употреблении многое из того, чем богато наше столетие. Он жив и по сей день, и потому заслуживает исторически полновесного звания предмета материальной культуры нашей эпохи.

***

Автор: Г. Капелян. Публикуется по журналу «Декоративное искусство СССР», № 4 за 1974 год.

***

Больше про книги и интересные находки вы найдете в telegram-канале «Электронекрасовка» (@electronekrasovka) и в нашем паблике «ВКонтакте». Подписывайтесь!