схѣ съ тѣмъ такъ человѣчно, гуманно!.. Онъ ничего не отрицаетъ, ничего не проклинаетъ, на все смотритъ съ любовію и благословеніемъ. Самая грусть его, несмотря на ея глубину, какъ-то необы
кновенно свѣтла и прозрачна; она умиряетъ муки души и цѣлитъ
раны сердца. Общій колоритъ поэзіи Пушкина и въ особенности лирической — внутренняя красота человѣка и лелѣющая душу гуманность . Далѣе Бѣлинскій описываетъ чувство Пушкина, какъ неизмѣнно „благородное, кроткое, нужное, благоуханное и гра
ціозное , и заключаетъ отсюда: „въ зтомъ отношеніи, читая его творенія, можно превосходнымъ образомъ воспитать въсебічеловѣка, и такое чтеніе особенно полезно для молодыхъ людей
обоего пола. Ни одинъ изъ русскихъ поэтовъ не можетъ быть столько, какъ Пушкинъ, воспитателемъ юношества, образователемъ юнаго чувства .
Достоевскій въ своей знаменитой рѣчи представилъ Пушкина отчасти безсознательнымъ выразителемъ русскаго народнаго генія,
поскольку онъ въ своемъ творчествѣ проявилъ присущія русскому народу всемірную отзывчивость, способность къ всечеловѣческому
единенію и братской любви. Сознательную же его заслугу Достоевскій видитъ въ двойственной проповѣди, обращенной къ русскому обществу; именно, онъ-де первый, отрицательными типами Алеко и Онѣгина, указалъ на болѣзнь русскаго интеллигентнаго^ общества, оторваннаго отъ народа, и первый, положительными типами Татьяны, Пимена и другихъ, взятыми изъ народна
го духа, указалъ обществу путь исцѣленія: обращеніе къ народ
ной правдѣ. Правду эту, проповѣданную Пушкинымъ, Достоевскій выражаетъ такъ; „Смирись, гордый человѣкъ, и прежде все
го сломи свою гордость. Смирись, праздный человѣкъ, и прежде всего потрудись на родной нивѣ... Не внѣ тебя правда, а въ тсбѣ самомъ; найди себя въ себѣ, подчини себя себѣ, овладѣй собой, и узришь правду. Не въ вещахъ эта правда, не внѣ те
бя и не за моремъ гдѣ-нибудь, а прежде всего въ твоемъ собственномъ трудѣ надъ собою. Побѣдишь себя, усмиришь себя,—и станешь свободенъ, какъ никогда и не воображалъ хебѣ, и начнешь великое дѣло“, и т. д.
кновенно свѣтла и прозрачна; она умиряетъ муки души и цѣлитъ
раны сердца. Общій колоритъ поэзіи Пушкина и въ особенности лирической — внутренняя красота человѣка и лелѣющая душу гуманность . Далѣе Бѣлинскій описываетъ чувство Пушкина, какъ неизмѣнно „благородное, кроткое, нужное, благоуханное и гра
ціозное , и заключаетъ отсюда: „въ зтомъ отношеніи, читая его творенія, можно превосходнымъ образомъ воспитать въсебічеловѣка, и такое чтеніе особенно полезно для молодыхъ людей
обоего пола. Ни одинъ изъ русскихъ поэтовъ не можетъ быть столько, какъ Пушкинъ, воспитателемъ юношества, образователемъ юнаго чувства .
Достоевскій въ своей знаменитой рѣчи представилъ Пушкина отчасти безсознательнымъ выразителемъ русскаго народнаго генія,
поскольку онъ въ своемъ творчествѣ проявилъ присущія русскому народу всемірную отзывчивость, способность къ всечеловѣческому
единенію и братской любви. Сознательную же его заслугу Достоевскій видитъ въ двойственной проповѣди, обращенной къ русскому обществу; именно, онъ-де первый, отрицательными типами Алеко и Онѣгина, указалъ на болѣзнь русскаго интеллигентнаго^ общества, оторваннаго отъ народа, и первый, положительными типами Татьяны, Пимена и другихъ, взятыми изъ народна
го духа, указалъ обществу путь исцѣленія: обращеніе къ народ
ной правдѣ. Правду эту, проповѣданную Пушкинымъ, Достоевскій выражаетъ такъ; „Смирись, гордый человѣкъ, и прежде все
го сломи свою гордость. Смирись, праздный человѣкъ, и прежде всего потрудись на родной нивѣ... Не внѣ тебя правда, а въ тсбѣ самомъ; найди себя въ себѣ, подчини себя себѣ, овладѣй собой, и узришь правду. Не въ вещахъ эта правда, не внѣ те
бя и не за моремъ гдѣ-нибудь, а прежде всего въ твоемъ собственномъ трудѣ надъ собою. Побѣдишь себя, усмиришь себя,—и станешь свободенъ, какъ никогда и не воображалъ хебѣ, и начнешь великое дѣло“, и т. д.