1904 - № 2. ЧТО СКАЗАЛЪ ТЕЗЕЮ ЭДИПЪ?

(Тайна Сфинкса).
Лишь передъ смертью
Преемнику открой, чтобъ въ свой
чередъ Грядущему онъ передалъ...
Эдипъ.

I.

...Уже прошло нѣсколько дней, какъ я видѣлъ „Эдипа , — и то чрезвычайное волненіе, съ ка
кимъ я „широко открылъ очи“, пораженный послѣдними строфами трагедіи—улеглось. Увы,
49 лѣтъ на всемъ сказываются: на энтузіазмѣ ума, на любопытствѣ сердца.
Какъ повсюду почти, какъ почти постоянно— я дремалъ во время первыхъ актовъ, и только прищуреннымъ глазомъ смотрѣлъ на рядъ медлительно передвигающихся, и останавливающихся на мгновенія, картинъ!.. Вотъ роща Эвме
нидъ, и этотъ холмъ Акрополя. Все ярко залито солнцемъ! Точно я переношусь на солнечныя поля Италіи (мною видѣнной; Греціи я не видалъ); да, это—-золото ея полей, солнечное зо
лото! Точь въ точь этотъ видъ въ Пестумѣ! Солнце юга отличается отъ нашего тѣмъ, что какъ будто на самое существо его перелилась та особенность, что оно никогда не закрывается тучами. Отъ этого оно глядитъ тамъ какимъ то вѣчнымъ, не смежаемымъ окомъ, когда у насъ
выглядитъ чѣмъ-то случайнымъ... Контуры страны, фигуры людей, ихъ расположеніе—все въ цѣломъ поражало красотой, и я жалѣлъ, что фотографъ не хватаетъ на пластинку каждый новый сгибъ этого полотнища художественныхъ видовъ. Бакстъ — истинная Рашель декоратив
наго искусства,—и въ душѣ я отдавалъ ему первенство и передъ Софокломъ, и передъ Мережковскимъ.
Монологовъ и хоровъ я почти не слушалъ, все отъ 49 лѣтъ! Пусть не судитъ меня тотъ, кто не испыталъ проклятаго возраста! Дѣло въ томъ, что въ древней трагедіи все слишкомъ еще не индивидуализировалось, и мнѣ не хо
тѣлось напрягать вниманіе, чтобы ловить изрѣченія общечеловѣковъ. Увы, и я со многими думалъ: „чтб можетъ сказать намъ древность, чего мы не знали-бы съ гораздо большимъ углубленіемъ“... Значили-же что нибудь двад
цать вѣковъ послѣдующихъ „испытаній“... Такъ тянулись минуты, получасы, пока, услышавъ послѣднія строки,—я вдругъ очнулся, сонъ сбѣжалъ съ глазъ и я весь обратился въ слухъ и зрѣніе.
Дѣло въ томъ, что инсценированіе (постановка на сценѣ), въ своей необыкновенной яркости, страшно подчеркиваетъ текстъ словеснаго творенья. Слова точно пріобрѣтаютъ рас
тяженіе, будучи соединены съ дѣйствіемъ, съ картиною, сопровождаемыя музыкою и зрѣлищемъ. „Эдипа“ же „въ Колонѣ“ я кстати и не