Цензоръ Котъ

(Басня). Однажды сѣрый Воробей
Въ тиши вѣтвей
Вдругъ вдохновился
И пѣть пустился: Поетъ себѣ, поетъ
И славитъ Провидѣнье.
У воробья какое пѣнье?— Однако, цензоръ Котъ,
Подкрался потихоньку
И лапку бархатну легонько.
На Воробья любовно опустилъ. —„Ты, сѣрый,—очень милъ! Твое услыша пѣнье,
Пришелъ я въ восхищенье!
Чирикъ-чирикъ... И не поймешь
О чемъ поешь. Запрятался въ вѣтвяхъ, совсѣмъ тебя не видно... Ахъ ты! Ужель не стыдно Скрываться отъ меня?.. Не я-ль, судьбу кляня,
И день, и ночь за вами наблюдаю
И пѣнью вашему по должности внимаю?
Чирикнуть хочешь? Такъ!
Ну, прилети ко мнѣ (вѣдь, знаешь мой чердакъ?), Ну, посовѣтуйся со мной, чудакъ!
Я—добрый Котъ, я—Котъ цѣнитель! Я—въ форму цензора властями облеченъ, А посему я—сѣрыхъ воробьевъ отецъ и
покровитель.

Я чту законъ,

А въ сосѣдней комнатѣ Костя ходилъ взадъ и впередъ и повторялъ по книгѣ:
«Изъ петербургскихъ ежедневныхъ газетъ во вторую половину того же періода выдвинулось своимъ распространеніемъ «Новое Время»...
Я прислушался. Было тихо, а за стѣной сынъ утѣшалъ меня:
«Но литературные нравы сей ежедневной печати нерѣдко страдали грубостью и неуваженіемъ къ личности. Нѣкоторые ея органы проявили, сверхъ того, легкомысленное, противонаціональное направленіе, несогласное съ отечественнымъ строемъ и русскими интересами»...
Костя остановился, перевелъ духъ и сказалъ: — 13-й билетъ конченъ!
Потомъ онъ приступилъ къ 14-му билету. Онъ былъ скученъ, и я преступно заснулъ.
Сколько времени я спалъ и спалъ ли я, — я не знаю.
Думаю, что это было на яву.
Я закрылъ глаза и вдругъ ясно передъ собой увидалъ чью-то фигуру.
Она была высока ростомъ, въ мундирѣ и съ елочными украшеніями на груди.
А по закону
Ты долженъ пѣть по камертону:
Такой имѣется у власти камертонъ! Скажи жъ, какъ смѣлъ ты обойти цензуру?
И съ умысломъ сіе свершилъ иль просто
сдуру?“ — О, нѣтъ!—чирикнулъ Воробей,—
— Я наслаждался прелестью полей
И жизнью воробьиною своей
И прославлялъ святое Провидѣнье!..
—„Ты? прославлялъ? Какое самомнѣнье!“—
Вскричалъ въ азартѣ Котъ: —
„Оно къ тебѣ ужъ вовсе не идетъ... Меня не проведешь. Я чтобъ пресѣчь заразу, Съ тобой я кончу сразу!
Къ мольбамъ я—глухъ!“ Сказалъ—и сѣрый пухъ Понесся къ небесамъ...

Ужасъ и безуміе

Дверь быстро и широко распахнулась. На порогѣ показался статскій совѣтникъ Усмотрѣнскій.
Директоръ департамента графъ, Столбнякъ-Земскій, поблѣднѣлъ.
— Ваше сіятельство, извините!.. Не удержался! — выговорилъ Усмотрѣнскій и опустился на кресло.
— Что? Пожаръ? волненіе? забастовка? пети
Эта фигура сѣла рядомъ со мной, и пружина не зазвенѣла.
Фигура схватила меня за горло и начала душить.
И когда ея пальцы впились въ мое горло, и мнѣ стало больно, я услышалъ ея голосъ — гнусавый и косноязычный.
— Ты лежишь, а твой сынъ учится! Возстань и внемли!
Но я не могъ встать. — Ну, такъ внимай!
Я сталъ внимать звукамъ. Они наполняли мой мозгъ, мой кабинетъ, забивались, какъ пыль, подъ столъ, выглядывали изъ-за занавѣсокъ, темнѣли мокрыми пятнами въ плевательницѣ...
«Отрицательное направленіе! Нигилизмъ!..» — Внимай же! Слушай!
И я слушалъ. И чѣмъ больше я слушалъ, тѣмъ я меньше чувствовалъ боли въ горлѣ.
— Слушай! «Легкомысленные писатели, подражая нѣкоторымъ западнымъ мечтателямъ и даже не изучая ихъ серьезно, принялись въ особенности развивать такъ называемыя соціальныя идеи, направленныя противъ семейныхъ узъ
Эта фигура сѣла рядомъ со мной, и пружина не зазвенѣла.
Фигура схватила меня за горло и начала душить.
И когда ея пальцы впились въ мое горло, и мнѣ стало больно, я услышалъ ея голосъ — гнусавый и косноязычный.
— Ты лежишь, а твой сынъ учится! Возстань и внемли!
Но я не могъ встать. — Ну, такъ внимай!
Я сталъ внимать звукамъ. Они наполняли мой мозгъ, мой кабинетъ, забивались, какъ пыль, подъ столъ, выглядывали изъ-за занавѣсокъ, темнѣли мокрыми пятнами въ плевательницѣ...
«Отрицательное направленіе! Нигилизмъ!..» — Внимай же! Слушай!
И я слушалъ. И чѣмъ больше я слушалъ, тѣмъ я меньше чувствовалъ боли въ горлѣ.
— Слушай! «Легкомысленные писатели, подражая нѣкоторымъ западнымъ мечтателямъ и даже не изучая ихъ серьезно, принялись въ особенности развивать такъ называемыя соціальныя идеи, направленныя противъ семейныхъ узъ
Писатель - братъ, а ты не тамъ?
***