Пѣсня о рабахъ

Видишь? — бредетъ вереница.
Слышишь? бряцаютъ законы. Тихіе-тихіе стоны,
Жалкія-жалкія лица...
Кто это: люди иль тѣни?
Съ рабской покорной улыбкой, Быстро сгибаютъ колѣни,
Грязью мараются липкой...
Это — не тѣни, не люди. Это — трусливое стадо.
Худы ихъ впалыя груди, Но ничего имъ не надо.
Звать ихъ къ свободѣ безумно, Счастье сулить безнадежно...
Видишь? бредутъ осторожно И даже стонутъ безшумно.
Загороди имъ дорогу, — И закидаютъ камнями,
Не поселить въ нихъ тревогу, Не обольстить ихъ мечтами...
Въ рабствѣ зачатыя дѣти, Жены не жены, — рабыни,
Цѣпи, застѣнки и плети — Вотъ ихъ кумиры, святыни.
У меня сынъ заболѣлъ... маленькій... ему три года всего... Внѣбрачный онъ у меня... Сожительница Настя приходила и звала домой.. Сильно боленъ...
Столоначальникъ задумался.
Позвольте идти. Я схожу и вернусь! - еще разъ прошепталъ Травкинъ. Черезъ часъ вернусь...
— А кто же докладъ перепишетъ?
— Я Михайлова попрошу. Онъ на машинкѣ на пишущей живо...
— Чортъ знаетъ, что вы говорите. Его превосходительство терпѣть не можетъ вашихъ ма
шинокъ. Онъ мнѣ приказалъ дать для переписки вамъ. Поняли?
— Что же мнѣ дѣлать? простоналъ Травкинъ и схватился за голову.
— У васъ есть два выхода! - строго сказалъ столоначальникъ. — Первый — остаться и перепи
сать. Всего какихъ нибудь два часа это займетъ у васъ. Второй выходъ это я пойду къ его превосходительству и доложу, что вы не можете, что у васъ внѣбрачный сынъ — боленъ... Какъ угодно...
Травкинъ оглянулся кругомъ, словно ища
Дай имъ исчезнуть безслѣдно. Пусть молчаливо проходятъ...
Новыя зори восходятъ
И ужъ сверкаютъ побѣдно.
Вонъ — ужъ вдали вереница И не бряцаютъ законы...
Чудятся тихіе стоны,
Чудятся жалкія лица...
ОНЪ
Съ каждою минутою давка усиливалась...
Толпа росла и множилась. Здѣсь были рабочіе, купцы, студенты. И всѣ они были объединены одной мыслью. И взоры каждаго были устремлены на него.
Всѣ ждали только одного его движенія. Но онъ выжидалъ. И въ глазахъ его всѣ читали: — Время еще не пришло!..
И только когда напряженіе толпы достигло высшаго предѣла, онъ лихимъ и привычнымъ движеніемъ руки быстро поднялъ красный флагъ.
Толпа ринулась впередъ.
А онъ, размахивая флагомъ, кричалъ изступленнымъ голосомъ:
— «Господа! мѣстовъ больше нѣтъ»!
ВЛ. Н—ИК—Ъ.
поддержки и защиты и потомъ отвѣтилъ испуганно:
Я перепишу-съ!
Прыжками онъ подошелъ къ своему столу, и черезъ минуту рука его быстро скользила по бумагѣ.
Къ концу занятій, когда Травкинъ выбѣжалъ изъ комнаты, всѣ въ отдѣленіи уже знали о томъ, что у Травкина имѣется сожительница Настя и внѣбрачный сынъ.
На счетъ Травкина острили и смѣялись.
Но Травкинъ не слыхалъ насмѣшекъ. А когда онъ пришелъ въ присутствіе на второй день, то его глаза были заплаканы и отъ него пахло перегорѣлой водкой.
- У васъ сегодня домашнихъ обстоятельствъ нѣтъ? — шутливо спросилъ его столоначальникъ.
Домашнее обстоятельство приказало долго жить! отвѣтилъ Травкинъ и отвернулся въ сторону.
Всѣмъ на минуту стало неловко...
Н. И.
******