ЖУРНАЛЪ ВИЦЕ-КОРОЛЯ ОСТРОВОВЪ КИ-КА-ПУ

Отъ редакціи. Прошлаго года лѣтомъ въ С.-Пе тербургѣ началъ появляться странный субъектъ, вы
дѣляющійся среди обычной обывательской толпы. Одѣтъ онъ былъ, какъ истый американскій туристъ, и всегда носилъ въ рукахъ толстую трость съ обезьяньей головой, которая — голова — временами казалась живою
Многіе замѣчали, какъ нерѣдко онъ перемигивался съ этой головой, причемъ оба ворочали бѣлками и ска
лили зубы; впечатлѣніе получалось такое, какъ еслбы они говорили другъ другу, что только они двое пои нимаютъ истинную суть вещей. Видѣли этого госпо
дина преимущественно въ загородныхъ садахъ и, побольшей части, подъ утро, передъ ихъ закрытіемъ. Иногда, впрочемъ, онъ являлся и на квартиры. Будучи чрезвычайно мрачнымъ, какъ по виду, такъ и но раз
говору, онъ между тѣмъ, время отъ времени, прерывалъ свою рѣчь или свое молчаніе загадочнымъ и краткимъ— «ха-ха», которое не всегда вязалось со смысломъ бе
сѣды, но всегда наводило на собесѣдниковъ смущеніе и даже жуть.
Необходимо замѣтить, что пребываніе его въ нашей столицѣ было отмѣчено и въ серьезной ежедневной печати.
Кромѣ того, лицо, передавшее намъ эту рукопись (и назвавшееся Азромъ), категорически подтверждаетъ
существованіе его среди насъ и въ настоящее время, и однимъ изъ главныхъ тому доказательствъ считаетъ только что записанный съ его словъ и ниже приводимый журналъ подъ общимъ заглавіемъ:
«Тенденціозные разсказы.» Разсказъ первый называется:

Въ царствѣ смерти.

Раньше это была барская дача; а такъ какъ барскія дачи любятъ, чтобы ихъ запускали, то запустилась и эта. Но остался старый домъ, хорошій садъ и — главное — большое мѣсто въ большомъ городѣ; это всегда важно.
* *
*
Пріѣхалъ французъ, привезъ деньги, купилъ старую дачу, сломалъ старый домъ и на боль
шомъ пустомъ мѣстѣ настроилъ такую уйму прекрасныхъ вещей, что можно было подумать, что онъ собирается создать здѣсь царство жизни.
Однако онъ создалъ здѣсь царство смерти. Ха-ха...
* * *
Въ эти очень красивыя залы и въ садъ, который былъ превращенъ въ цвѣтникъ, пріѣзжали отлично одѣтые и воспитанные мужчины и на
рядныя женщины, съ тонкими таліями и мудренными прическами.
Они садились за столики.
Столики были покрыты скатертями, которыя такъ и топорщились отъ горделиваго сознанія своей чистоты; на столикахъ блестѣли хрусталь
и серебро, задумчиво свѣтилъ фарфоръ и нѣжно благоухали цвѣты.
Глядя на каждый такой столикъ, можно было подумать, что это жертвенникъ бога радости и
жизни; на самомъ же дѣлѣ это были какіе-то катафалки: на нихъ то и дѣло появлялись всевозможные трупы.
И воспитанные мужчины вмѣстѣ съ нарядными женщинами ѣли эти трупы, обгладывая кости.
Они старались дѣлать это кокетливо.
* *
*
Въ глубинѣ залы лежали, вытянувъ лапы, два большіе, бѣлые сфинкса съ головами, похожими на дьяволовъ: глаза у нихъ горѣли оранжевымъ огнемъ, такъ какъ внутрь были вставле
ны электрическія лампочки. Кругомъ сфинксовъ росла вьющаяся зелень, а между сфинксами сидѣлъ оркестръ, который назойливо игралъ сладострастныя пѣсни: пѣсни, которыя щекотали людямъ нервы, служащія именно - для удовлетворенія похоти.
Человѣкъ, управлявшій оркестромъ, изгибался всѣмъ тѣломъ, какъ гетера и имѣлъ черные масляные глаза, бѣлые оскаленные зубы и Красныя, какъ свѣжая рана, губы. Ха-ха!..
* *
*
Высоко въ зелени надъ оркестромъ висѣла клѣтка и въ ней была живая канарейка. Это было такъ странно.
Канарейка была сумасшедшая. Она все время видѣла передъ собой трупы и людей, которые ихъ поѣдали. Отъ этого зрѣлища она сошла съ ума.
Когда оркестръ начиналъ особенно сильно играть, она кричала въ изступленіи.
* *
*
Хозяинъ-французъ былъ очень вѣжливый человѣкъ. Онъ постоянно слѣдилъ за тѣмъ, чтобы все какъ можно лучше шло въ его домѣ.
Тщательно вымывъ руки отъ крови, которой онъ запачкался въ кухнѣ, онъ выходилъ въ за
лы и важно слѣдовалъ отъ столика къ столику, кланяясь всѣмъ, кто его замѣчалъ.
Къ людямъ знакомымъ онъ подходилъ, привѣтливо улыбаясь, и спрашивалъ, довольны ли
они тѣмъ, что они ѣли. Иногда онъ сообщалъ, какъ особенную новость, что завтра онъ будетъ рѣзать молодого барашка и просилъ пріѣхать съѣсть кисочекъ свѣжаго трупа.
Это льстило гостямъ.