Румынскій оркестръ.
— Варъ! Варъ! Отдай мнѣ мои легіоны! — такъ говорила древность.
— Куръ! Куръ! Какъ попалъ ты во щи?! — спрашиваетъ современность.
— Я желаю представительства...
— Чуръ... чуръ... Наше мѣсто свято!...
- .... отъ солидной фирмы въ провинцію!
МСТИСЛАВЪ.
* * *
И написавъ эти строчки, онъ спрашиваетъ себя: — А не злоупотребляю ли я?
И трогаетъ себя за голову, желая взвѣсить количество фосфора въ мозгахъ у самого себя: голова — тяжела и мучитъ отрыжка.
Потомъ онъ опять принимается за перо и пишетъ, пишетъ долго:
— «Я не обязанъ, — пишетъ онъ, изъ благодарности и умиленія за подачки сочинять въ кредитъ лакейскіе панегирики».
Ему становится стыдно, и онъ закрывается рукавомъ. Но тотчасъ же вспоминаетъ что-то и пишетъ:
— «Полагая меня уязвить, кн. Ухтомскій называетъ меня... балетоманомъ, хотя я уже десять лѣтъ, мало живя въ Петербургѣ, въ балетъ за
глядываю рѣдко. Оскорбленія въ этой кличкѣ нѣтъ»...
Онъ останавливается на секунду, потомъ смотритъ на чей-то портретъ, висящій въ богатой золотой рамѣ на стѣнѣ, и стоя пишетъ:
— «... Величайшіе геніи любили балетъ и не скрывали этого».
Потомъ онъ садится опять и быстро дописываетъ свою отрыжку.
И закончивъ статью для распространеннѣйшей газеты, онъ ставитъ внизу подпись:
Вице-король Мадагаскарскій, оберъ-бей
Алжирскій, К. Скальковскій.
Таїсь пишетъ и отрыгиваетъ одинъ изъ извѣстнѣйшихъ геніевъ нашей публицистики.
* * *
Какъ работаютъ наши геніальные люди
ПУБЛИЦИСТЪ ОТРЫЖКИ.
Онъ страдаетъ несвареніемъ желудка и иногда пописываетъ въ распространеннѣйшихъ газетахъ.
И когда онъ пишетъ, его мучитъ отрыжка. Страшная отрыжка, отъ которой становится тяжко не одному ему, но и всѣмъ окружающимъ.
Естественно, что и на бумагѣ отражается та же самая отрыжка.
И вотъ что онъ пишетъ, мучимый недугомъ: — «Что у кн. Ухтомскаго количество фос
фора въ мозгахъ недостаточно, извѣстно всѣмъ и каждому, но еще Викторъ Гюго вѣрно замѣтилъ одному депутату въ законодательномъ собраніи въ 1850 году, что «если каждый имѣетъ
право быть дуракомъ, то этимъ правомъ злоупотреблять не слѣдуетъ».
Искорки
Старина и новизна.
— Варъ! Варъ! Отдай мнѣ мои легіоны! — такъ говорила древность.
— Куръ! Куръ! Какъ попалъ ты во щи?! — спрашиваетъ современность.
Недоразуменіе.
— Я желаю представительства...
— Чуръ... чуръ... Наше мѣсто свято!...
- .... отъ солидной фирмы въ провинцію!
МСТИСЛАВЪ.
* * *
И написавъ эти строчки, онъ спрашиваетъ себя: — А не злоупотребляю ли я?
И трогаетъ себя за голову, желая взвѣсить количество фосфора въ мозгахъ у самого себя: голова — тяжела и мучитъ отрыжка.
Потомъ онъ опять принимается за перо и пишетъ, пишетъ долго:
— «Я не обязанъ, — пишетъ онъ, изъ благодарности и умиленія за подачки сочинять въ кредитъ лакейскіе панегирики».
Ему становится стыдно, и онъ закрывается рукавомъ. Но тотчасъ же вспоминаетъ что-то и пишетъ:
— «Полагая меня уязвить, кн. Ухтомскій называетъ меня... балетоманомъ, хотя я уже десять лѣтъ, мало живя въ Петербургѣ, въ балетъ за
глядываю рѣдко. Оскорбленія въ этой кличкѣ нѣтъ»...
Онъ останавливается на секунду, потомъ смотритъ на чей-то портретъ, висящій въ богатой золотой рамѣ на стѣнѣ, и стоя пишетъ:
— «... Величайшіе геніи любили балетъ и не скрывали этого».
Потомъ онъ садится опять и быстро дописываетъ свою отрыжку.
И закончивъ статью для распространеннѣйшей газеты, онъ ставитъ внизу подпись:
Вице-король Мадагаскарскій, оберъ-бей
Алжирскій, К. Скальковскій.
Таїсь пишетъ и отрыгиваетъ одинъ изъ извѣстнѣйшихъ геніевъ нашей публицистики.
* * *
Какъ работаютъ наши геніальные люди
ПУБЛИЦИСТЪ ОТРЫЖКИ.
Онъ страдаетъ несвареніемъ желудка и иногда пописываетъ въ распространеннѣйшихъ газетахъ.
И когда онъ пишетъ, его мучитъ отрыжка. Страшная отрыжка, отъ которой становится тяжко не одному ему, но и всѣмъ окружающимъ.
Естественно, что и на бумагѣ отражается та же самая отрыжка.
И вотъ что онъ пишетъ, мучимый недугомъ: — «Что у кн. Ухтомскаго количество фос
фора въ мозгахъ недостаточно, извѣстно всѣмъ и каждому, но еще Викторъ Гюго вѣрно замѣтилъ одному депутату въ законодательномъ собраніи въ 1850 году, что «если каждый имѣетъ
право быть дуракомъ, то этимъ правомъ злоупотреблять не слѣдуетъ».