Нѣкій редакторъ, открывъ коробку съ папиросами и прочтя лежавшую въ ней бумажку съ надписью: «остерегайтесь поддѣлокъ», воскликнулъ:
— Чортъ возьми! Опять предостереженіе! УЖЪ.
Таланты ходятъ по землѣ очень гордо, посматривая съ пренебреженіемъ на остальной людъ, который не талантливъ. Бываютъ и скромные таланты; говорятъ даже, что истинные таланты всегда скромны; но, позволяю себѣ думать, что самый скромный изъ всѣхъ истинныхъ талантовъ, иной разъ закроетъ глаза, сладко вздохнетъ и скажетъ про себя:
— А недурно, чертъ возьми, быть талантомъ.
Однимъ словомъ, съ достаточной долей увѣренности, можно сказать, что всякій талантъ считаетъ себя выше толпы; да и толпа считаетъ его выше себя: такъ повелось уже съ давнихъ временъ.
*
* *
Таланты ходятъ гордо по землѣ и, должно быть, вполнѣ увѣрены въ томъ, что имъ такъ и над
лежитъ быть гордыми. Но, думаю, всякій изъ нихъ обидится, если спокойно и искренно благо
желатель скажетъ ему: — Ты правъ; ты можешь гордиться совершенно столько же, сколько и Эйфелева башня. Ты выше другихъ людей, такъ же, какъ и Эйфелева башня выше другихъ башенъ.
Талантъ — большинство изъ нихъ дипломатичны! — отвѣтитъ мягко: — Мое нравственное вы сравниваете съ физическимъ? Это выходитъ на
глядно. — Благожелатель отвѣтитъ ему: — Нѣтъ; я не провожу никакихъ паралелей; я хочу сказать, что ваши преимущества передъ толпой настолько-же вещественны, матеріальны, тяжелы, насколько и у Эйфелевой башни.
*
* *
Вотъ-то обидится талантъ на благожелателя! Онъ все можетъ простить, но только не то, когда его свойство-талантъ кто нибудь осмѣлится ощупать своими грубыми пальцами, какъ какой нибудь булыжникъ или какое нибудь бревно...
— Ахъ, Боже мой! Да развѣ это возможно— разсуждать о лучшей моей, святой, таинственной и мнѣ самому непонятной способности, какъ объ ящикѣ съ гвоздями, или банкѣ съ вареньемъ. Можно-ли «духъ» приравнивать къ Эйфелевой башнѣ?.. Какъ это цинично!
Бѣдный талантъ! Онъ потому и сердится, что, какъ всякій талантъ, отлично сознаетъ въ глубинѣ души своей, всю случайность своего лучшаго свойства, всю зависимость его и даже не
разрывность его съ тѣломъ гадкимъ, грязнымъ тѣломъ!
*
* *
Талантъ — этотъ загадочный талантъ человѣческій — можно взять въ руки, какъ кусочекъ полотна и разобрать по ниточкамъ; такъ что останется маленькая кучка нитокъ и больше ничего.
Рис. Форэна.
ИЗЪ ЖУРНАЛА ВИЦЕ-КОРОЛЯ ОСТРОВОВЪ КИ-КА-ПУ
— Чортъ возьми! Опять предостереженіе! УЖЪ.
Таланты ходятъ по землѣ очень гордо, посматривая съ пренебреженіемъ на остальной людъ, который не талантливъ. Бываютъ и скромные таланты; говорятъ даже, что истинные таланты всегда скромны; но, позволяю себѣ думать, что самый скромный изъ всѣхъ истинныхъ талантовъ, иной разъ закроетъ глаза, сладко вздохнетъ и скажетъ про себя:
— А недурно, чертъ возьми, быть талантомъ.
Однимъ словомъ, съ достаточной долей увѣренности, можно сказать, что всякій талантъ считаетъ себя выше толпы; да и толпа считаетъ его выше себя: такъ повелось уже съ давнихъ временъ.
*
* *
Таланты ходятъ гордо по землѣ и, должно быть, вполнѣ увѣрены въ томъ, что имъ такъ и над
лежитъ быть гордыми. Но, думаю, всякій изъ нихъ обидится, если спокойно и искренно благо
желатель скажетъ ему: — Ты правъ; ты можешь гордиться совершенно столько же, сколько и Эйфелева башня. Ты выше другихъ людей, такъ же, какъ и Эйфелева башня выше другихъ башенъ.
Талантъ — большинство изъ нихъ дипломатичны! — отвѣтитъ мягко: — Мое нравственное вы сравниваете съ физическимъ? Это выходитъ на
глядно. — Благожелатель отвѣтитъ ему: — Нѣтъ; я не провожу никакихъ паралелей; я хочу сказать, что ваши преимущества передъ толпой настолько-же вещественны, матеріальны, тяжелы, насколько и у Эйфелевой башни.
*
* *
Вотъ-то обидится талантъ на благожелателя! Онъ все можетъ простить, но только не то, когда его свойство-талантъ кто нибудь осмѣлится ощупать своими грубыми пальцами, какъ какой нибудь булыжникъ или какое нибудь бревно...
— Ахъ, Боже мой! Да развѣ это возможно— разсуждать о лучшей моей, святой, таинственной и мнѣ самому непонятной способности, какъ объ ящикѣ съ гвоздями, или банкѣ съ вареньемъ. Можно-ли «духъ» приравнивать къ Эйфелевой башнѣ?.. Какъ это цинично!
Бѣдный талантъ! Онъ потому и сердится, что, какъ всякій талантъ, отлично сознаетъ въ глубинѣ души своей, всю случайность своего лучшаго свойства, всю зависимость его и даже не
разрывность его съ тѣломъ гадкимъ, грязнымъ тѣломъ!
*
* *
Талантъ — этотъ загадочный талантъ человѣческій — можно взять въ руки, какъ кусочекъ полотна и разобрать по ниточкамъ; такъ что останется маленькая кучка нитокъ и больше ничего.
Рис. Форэна.
Предостереженіе.
ТЕНДЕНЦІОЗНЫЕ РАЗСКАЗЫ
ИЗЪ ЖУРНАЛА ВИЦЕ-КОРОЛЯ ОСТРОВОВЪ КИ-КА-ПУ