„Буря съ авто-лигограф Пристмана.
Если мы скажемъ: - Талантъ это есть свойство тѣла, позволяющее духу говорить свободно. — То,
пожалуй, мы скажемъ все, что можно сказать о талантѣ.
Паралельно, по такой терминологіи, мы можемъ человѣка заикающагося назвать ординар
нымъ, а свободно произносящаго слова талантливымъ.
Я не преувеличиваю, говоря такъ: вѣдь почему отличаемъ мы талантъ? А потому, что когда онъ говоритъ намъ: «Вотъ молнія!» — мы видимъ молнію; «Вотъ громъ!» — мы слышимъ громъ; «Вотъ гнѣвъ:» мы чувствуемъ гнѣвъ; «Вотъ горе!» — мы плачемъ.
Талантъ тотъ — кто заставляетъ насъ переживать и чувствовать то, что переживаетъ и чувствуетъ онъ.
*
* *
Теперь — скачекъ черезъ бездну: Кто болѣе всего заставляетъ насъ переживать и чувствовать то, что онъ переживаетъ и чувствуетъ? Конечно, ребенокъ! Матери — скажите мнѣ, какой трагикъ заставлялъ васъ страдать больше, чѣмъ горькій плачъ вашего ребенка? Какой юмористъ смѣшилъ васъ сильнѣе, чѣмъ улыбка на крошечномъ личикѣ?
Такъ значитъ дѣти всѣ таланты?
О, нѣтъ! Они только просты. Они показываютъ вамъ свою душу такой, какова она есть. Они не косноязычны, хотя до года или двухъ не говорятъ совсѣмъ.
*
* *
Талантъ тотъ — кто умѣетъ на мигъ показать намъ свою душу плачущей, смѣющейся, гнѣвающейся... А мы, какъ только отчетливо мы увидимъ эту душу, мы тотчасъ-же начинаемъ подражать ей, кривляясь въ плачѣ, смѣхѣ, гнѣвѣ.
Намъ вовсе не нужно, чтобы душа была особенно велика и значительна для того, чтобы начать подражать ей.
Намъ совершенно достаточно всякой, самой маленькой и скверной душонки — лишь бы мы ее видѣли ясно — и мы начинаемъ продѣлывать то-же, что и она.
*
* *
Такъ что я не преувеличилъ, сказавъ, что косноязычный - бездаренъ, а граммофонъ — талант
ливъ. Первый не можетъ ясно высказать свои
слова, какъ бездарный — свои чувства; второй — такъ-же отчетливо сыплетъ намъ въ уши цѣлыя тирады, какъ талантъ сыплетъ чувства въ наши души. Таланты гордо ходятъ по землѣ.
АЗРЪ.
Если мы скажемъ: - Талантъ это есть свойство тѣла, позволяющее духу говорить свободно. — То,
пожалуй, мы скажемъ все, что можно сказать о талантѣ.
Паралельно, по такой терминологіи, мы можемъ человѣка заикающагося назвать ординар
нымъ, а свободно произносящаго слова талантливымъ.
Я не преувеличиваю, говоря такъ: вѣдь почему отличаемъ мы талантъ? А потому, что когда онъ говоритъ намъ: «Вотъ молнія!» — мы видимъ молнію; «Вотъ громъ!» — мы слышимъ громъ; «Вотъ гнѣвъ:» мы чувствуемъ гнѣвъ; «Вотъ горе!» — мы плачемъ.
Талантъ тотъ — кто заставляетъ насъ переживать и чувствовать то, что переживаетъ и чувствуетъ онъ.
*
* *
Теперь — скачекъ черезъ бездну: Кто болѣе всего заставляетъ насъ переживать и чувствовать то, что онъ переживаетъ и чувствуетъ? Конечно, ребенокъ! Матери — скажите мнѣ, какой трагикъ заставлялъ васъ страдать больше, чѣмъ горькій плачъ вашего ребенка? Какой юмористъ смѣшилъ васъ сильнѣе, чѣмъ улыбка на крошечномъ личикѣ?
Такъ значитъ дѣти всѣ таланты?
О, нѣтъ! Они только просты. Они показываютъ вамъ свою душу такой, какова она есть. Они не косноязычны, хотя до года или двухъ не говорятъ совсѣмъ.
*
* *
Талантъ тотъ — кто умѣетъ на мигъ показать намъ свою душу плачущей, смѣющейся, гнѣвающейся... А мы, какъ только отчетливо мы увидимъ эту душу, мы тотчасъ-же начинаемъ подражать ей, кривляясь въ плачѣ, смѣхѣ, гнѣвѣ.
Намъ вовсе не нужно, чтобы душа была особенно велика и значительна для того, чтобы начать подражать ей.
Намъ совершенно достаточно всякой, самой маленькой и скверной душонки — лишь бы мы ее видѣли ясно — и мы начинаемъ продѣлывать то-же, что и она.
*
* *
Такъ что я не преувеличилъ, сказавъ, что косноязычный - бездаренъ, а граммофонъ — талант
ливъ. Первый не можетъ ясно высказать свои
слова, какъ бездарный — свои чувства; второй — такъ-же отчетливо сыплетъ намъ въ уши цѣлыя тирады, какъ талантъ сыплетъ чувства въ наши души. Таланты гордо ходятъ по землѣ.
АЗРЪ.