ВЪ СУМКЪ ГАЗЕТЧИКА

— Мужикъ! Подвинься! Хамъ...
— Не велика барыня! Думаешь, что въ Эртелевомъ свой домъ имѣешь, такъ и ругаться можешь... Знаемъ тебя, содержанку...
— Дуракъ! Сиволапый! Отодвинься! Отъ тебя кабакомъ воняетъ! Ты не моего круга... Тебя читаютъ дворники, лакеи, мужики. А я дама изъ привиллегированнаго сословія. Меня принимаютъ во всѣхъ порядочныхъ и аристократическихъ домахъ... Я даже у министровъ бываю, у графовъ и князей...
— Знаемъ, какъ тебя читаютъ... И мы тамъ бываемъ, въ тѣхъ же самыхъ мѣстахъ... Только, значитъ, насъ тобою прикрываютъ. Насъ вза
правду читаютъ, а тебя для видимости наверхъ кладутъ, чтобы нашу физіономію не видно было... Въ однихъ мѣстахъ бываемъ, сударыня... Только
ты быдто въ родѣ свадебнаго генерала, а антиресу въ тебѣ ровно никакого...
— Хамъ! Мужикъ... Отъ тебя воняетъ...
— Живые, оттого и воняетъ... Вонъ возьми перцовскую содержаночку, такъ отъ ея быдто отъ дерева сохлаго: ничѣмъ не разитъ. Кажинный день рядомъ съ ней въ сумкѣ лежу, а духу въ ей быдто и никакого...
— Оставьте меня въ покоѣ. Я столько же презираю тебя, сколько твою сосѣдку...
— Презирай, сдѣлай милость. Фря какая! Ишь тоже...
— Да, презираю... Мой Сыромятниковъ, мой Грибовскій, мой Быковъ...
— И чтойто ладаномъ запахло...
— Мой Быковъ служитъ въ похоронномъ бюро писателей... Онъ исключительно зарабатыва
етъ деньги въ качествѣ факельщика. Какъ кто умретъ, или даже умеръ, сейчасъ Быковъ съ фа
келомъ и въ походъ на могилу идетъ... Наконецъ, либавскій портъ...
Ахъ, мнѣ становится тѣсно! — заговорила толстая особа, — Пожалуйста, отодвиньтесь... Мнѣ неудобно...
— Ничего... Мы изъ тебя все масло выжмемъ, раскрасавица наша, душа наша... Стой, стой... Вотъ и салопница жалуетъ...
Въ сумку просовывается сѣрая салопница съ кудряшками на лбу.
— Не салопница я тебѣ, мужику... Я дама тоже не изъ простыхъ.
— Знамо, какая ты дама такая... отъ Максима ты дама...
— Грубіянъ... Я не хочу съ тобой лежать рядомъ... Я была сейчасъ въ великосвѣтскомъ домѣ, у княгини Маслобоевой. И представьте себѣ: она выходитъ замужъ? За кого бы вы думали? За своего лакея... Я послала спеціальныхъ корре
спондентовъ разузнать про это... Это такъ интересно... А потомъ, у графини Зетъ-Болон
ской сучка околотилась двумя прехорошенькими фоксъ-террьерчиками... Да, слышали? Баронесса Фьюить сшила себѣ розовый туалетъ съ крапинками цвѣта гри-гри... Ахъ, а моего-то вызывали!
— Кого вызывали?
— Моего-то главнаго! Какъ же вызывали туда и выговоръ дѣлали, что я стала слишкомъ либеральной... Представьте: я либеральна! Это не
доразумѣніе... Если надо, я завтра же стану юдофобкой, я такъ ихъ не люблю. И все это новое движеніе—движеніе воды.
— Не шумѣть здѣсь! Разболтались..,
Кто это? Городовой?
— Тсс... Князь Мещерскій. Ваше сіятельство!