чаю. Изъ-за перегородки выходитъ моя жена. Я вижу ея худое лицо, безжизненные глаза.
— Ужъ, конечно, жена ближе!—ворчитъ мать и уходитъ въ кухню.
Скучно... Скучно и мнѣ, и женѣ, скучно и моей матери.
И нѣтъ просвѣта? нѣтъ сильной радости? не будетъ горя, глубокаго, мощнаго горя? такъ и пройдетъ жизнь между пирогами и бранью? и долго еще такъ?
Я взглядываю на жену.
Такіе же вопросы я вижу, я читаю въ ея глазахъ. Она отворачивается и спрашиваетъ: — Ужинать хочешь?
Я останавливаюсь, потомъ подхожу къ женѣ. У меня кружится голова.
— Уѣдемъ отсюда!—говорю я. — Что такое? уѣдемъ?
— Да, уѣдемъ! Здѣсь такъ... страшно!
Жена вздрагиваетъ и пугливо оглядывается на окно.
— Уѣдемъ!
Она смѣется. И въ этомъ смѣхѣ нѣтъ жизни. — Никуда мы съ тобой не уѣдемъ!—говоритъ жена.
За перегородкой заплакалъ Коля. Жена вышла къ нему...
Дождь льетъ безъ конца. И желѣзная крыша надоѣдаетъ своимъ немолчнымъ гуломъ...

честный рыцарь

по А. С. Пушнину.
Въ маленькомъ, критически провѣренномъ изданіи
А. С. Суворина.
Честный рыцарь.
Какъ молодой чиновникъ ждетъ вступленья Въ штатъ нѣкоей коммиссіи лукавой
Иль въ Красный Крестъ иль что нибудь такое, Такъ я всю жизнь минуты ждалъ, когда сзовутъ. Соборъ народный изъ вѣрныхъ мужиковъ...
Счастливый день! Могу сегодня въ грудь себя Ударить—о, конечно, осторожно!-- И заявить, что я иниціаторъ.
Немного было силъ, но для отчизны Я не щадилъ себя... Окальковскій пишетъ, Что шахъ какой-то воинамъ своимъ Велѣлъ...
Такъ я враговъ Собора уничтоживъ,
Утѣшилъ Русь, и съ высоты трибуны Могу сказать все то, что мнѣ угодно...
Что не угодно мнѣ?.. Какъ нѣкій Минскій Иль Гиппіусъ я примиряю «да« и «нѣтъ»... Я выше всѣхъ упрековъ, я спокоенъ,
Я знаю свой балансъ - съ меня довольно И стараго прихода...
(Смотритъ на собраніе рукописей) Немного, кажется,
А сколько глупости и подленькихъ остротъ, Обмановъ, клеветы и измышленій— Оно литературный выразитель!
Тутъ есть одна статейка. Нынче мнѣ Ее принесъ Игрэкъ-дэ-Зэтъ. Онъ чушь
Городитъ, развалясь на мягкомъ креслѣ,
Въ статьѣ солгалъ, сглупилъ и вновь солгалъ— Придется напеча:ать! Могъ его
Я и прогнать, но память мнѣ шепнула, Что мужъ его сестры большой руки
Сановникъ, и самъ въ министры смотритъ... А эта? Эту Меньшиковъ принесъ.
Какъ могъ писать онъ такъ про инородцевъ? Конечно, спятилъ или, можетъ, тамъ... На Офицерской, ночью, въ синагогѣ!..
Да, если бы проекты, собранные тутъ, Чудесно всѣ осуществились разомъ,
То было-бъ вновь столпотворенье. Я И фирма вся моя пошли бы прахомъ... Пріятно и страшно [*)] вмѣстѣ!..
(Звонитъ передовику) Хочу сегодня пиръ себѣ устроить.
(Воображая) Какой волшебный видъ! Смѣла, сильна, послушна моя сотня,
Въ ней самобытность, родина и честь!
Я царствую!.. Но кто во слѣдъ за мной Пріемлетъ власть надъ нею? Мой наслѣдникъ, Безумецъ, подрыватель молодой,
Космополитовъ гнусныхъ собесѣдникъ! Едва умру... они придутъ сюда,
Они, носители идеи разночинцевъ
Они придутъ и всѣхъ моихъ друзей Къ себѣ поманятъ.
И побѣгутъ молодчики мои Изъ черной сотни въ красные союзы! И осквернятъ они исконныя начала,
И женщинъ въ избиратели возьмутъ,
[*)] За еврейскихъ подписчиковъ.
Примѣч. В. Буренина.
(впадаетъ въ экc татическій трансъ и рѣчъ на минуту теряетъ членораздѣлъностъ)