Оселъ, Бараны и Море

(Басня).
Oнa вовсе не посвящается К. П. Побѣдоносцеву.
***
«Увы! увы!» — реветъ Оселъ: «Пусть сгибнетъ общество баранье! Не я ли ихъ ко благу велъ?
Не я-ль употреблялъ старанье
Въ нихъ разбудить самосознанье? И что взамѣнъ за то обрѣлъ?
Презрѣнье, гнѣвъ, неблагодарность И кличку дерзкую «бездарность!»
Не я-ль, бія себя копытомъ прямо въ
грудь, Хвостомъ указывалъ къ правопорядку
путь?

Увы, преступные! О горе!

Вчера еще средь нихъ министръ,
гроза, пророкъ, Сегодня унести едва я ноги смогъ!

Ну, такъ блуждайте же, безумцы, на

просторѣ! Заутра безъ меня бараній сгибнетъ

Римъ! »

Взревѣлъ въ отчаяньѣ и кинулся онъ

въ морѣ. Ослы, послѣдуйте-жъ за нимъ!..

ЧУЖЪ-ЧУЖЕНИНЪ,

ЛИГА БЕЗНАЧАЛІЯ.

— Ваше Превосходительство, я удиленъ вашимъ пріемомъ!
— Ахъ, мой другъ, вѣдь, вы теперь — общественное мнѣніе...
— А до сихъ поръ мы были просто газетными писаками...
— Фи-фи... кто старое помянетъ, тому глазъ вонъ. Каждый день мы даемъ реформы и реформы...
— Да, вы торопитесь, но всѣ реформы опаздываютъ ровно на одинъ день...
— Напримѣръ? Развѣ опоздала свобода слова?
— Да! Она получилась позже самой мысли о свободѣ на сто четыре часа: образовался союзъ...
— Да, да! Это въ силу дарованнаго права союзовъ ..
— Нѣтъ! Право союзовъ было получено населеніемъ гораздо ранѣе, чѣмъ его дали. Это право просто взяли...
— Откуда же взять?

— Просто стали вступать въ союзы...

— Но генералъ Треповъ...

— Вы говорите про либеральную нагайку?

— Какъ вы выражаетесь. Конечно, Треповъ — либералъ. Общество стран

но судитъ. Конечно, онъ либералъ и крайній... крайній...
Я хотѣлъ было подсказать слово, которое искалъ мой собесѣдникъ, но онъ перебилъ меня:
— Не произносите! Знаю, что вы скажете. Но онъ, право, либералъ...
Право... Вы власть не обвиняйте. Она менѣе виновата, чѣмъ всѣ остальные. Власть хочетъ, но не можетъ...
— Такъ долой ее!
— Конечно, долой! Это всѣ понимаютъ! Но какъ же такъ сразу! Нель
зя! И штаты надо измѣнить, и то и се... Подождите...

— Долго ждать?

— Хе-хе-хе! Терпѣніе и терпѣніе... У насъ еще есть въ запасѣ народъ... Народъ! Великое слово!
— Это «торговый бытъ» съ Сѣнной?
— Вообще, все населеніе... Мы возлагаемъ на него надежды! Мой сынъ... онъ молодъ, но подаетъ надежды... Онъ ходитъ говорить съ на
родомъ. И онъ завѣряетъ, что народъ весь въ его рукахъ и на его сторонѣ... Онъ организуетъ лигу... правового порядка и безначалія... Понимаете? Анархистическій принципъ...
— Такъ это тоже черная сотня?
— Фу ты! Далась вамъ эта черная сотня. Просто лига... Это слово происходитъ не отъ слова «Лиговка».
— Я понимаю!
— Да! Такъ вотъ, мой сынъ отправился сейчасъ вырабатывать уставъ лиги безначалія... Онъ надѣлъ свою фуражку и говоритъ: «Папа! Я буду отличнымъ командиромъ»! Я говорю: «Да»! На фуражкѣ кокарда, свѣтлыя пуговицы... Онъ у меня убѣжденный монархистъ...
Въ пріемной послышался сильный звонокъ. Генералъ вскочилъ и замеръ въ испугѣ.
— Нападаютъ? Революція? Другъ мой! Назовитесь моимъ другомъ! Я такъ васъ уважаю! Я готовъ сейчасъ самъ кричать «свобода»...
Звонокъ повторился сильнѣе и громче...

— Милый мой! Другъ! Они меня убьютъ... Они ломятся въ дверь!

Въ самомъ дѣлѣ въ дверяхъ послышался сильный шумъ, сыпались удары, раздавались крики...
— Спасайте же меня! Человѣкъ!.. Выносите изъ залы портреты высокихъ лицъ... Красные ковры давайте...

Стукъ усиливался...

Генералъ бросился къ фортепіано, нажалъ педаль и сталъ играть что-то.
— Это Марсельеза! Я — соціалъ- Демосфенъ... тьфу... Соціалъ-реакціонеръ... Я! я! я!..

— Успокойтесь, генералъ!

— Тарам-тарам... рам... рам... Да здравствуетъ соціальная республика!..
Входныя двери быстро распахнулись, и въ нихъ показалась измятая фигура молодого человѣка.
Генералъ вскочилъ мѣста.
— Вовочка! Сынъ мой! Это ты? Сынъ молчалъ и показывалъ шею. — Что съ тобою?
— Меня приняли за студента. Подлецы! Я ихъ комплектую, а они меня за студента сочли...

— Кто? кто? Гдѣ твоя фуражка съ кокардой?

— Теперь и кокардѣ не вѣрятъ... Избили...

— Кто избилъ?

— Черная сотня! Не узнали своего и давай бить!
— Вовочка! Прости имъ, по хри
стіански... Они и мнѣ, и тебѣ и всѣмъ намъ, людямъ нашего круга, — братья!
Не сердись на нихъ! За докторомъ послать?
— Посылайте!..
Генералъ обернулся ко мнѣ и произнесъ:
— Ну, развѣ въ этомъ виноватъ Треновъ? Вездѣ одно недоразумѣніе... Но какъ они ловко умѣютъ бить!..

Генералъ ушелъ вслѣдъ за сыномъ. Я глядѣлъ на полъ. Тамъ валя

лись портреты высокихъ особъ и красные ковры...
Я постоялъ немного и ушелъ съ чернаго крыльца.
Лига безначалія шумѣла уже далеко, и городовые одобрительно покачивали головами.
Л-ВЪ.