- Митюха! А, Митюха! Ты спишь?
— Ты меня не тронь! Я лежу и думаю... — Ишь, чѣмъ заниматься сталъ! Господское это дѣло! Не по носу оно тебѣ...
— А я все-таки думаю и думаю! И думаю я, почему такое урядникъ — ваше благородіе, попъ — ваше преподобіе, а мы съ тобой—сукины дѣти и больше никакихъ...
— По закону, братъ, такъ! — Да ты врешь все!
— Я-то? Николи! Я всѣ законы знаю, потому какъ я въ городѣ цѣлое лѣто работалъ и на банкирскомъ домѣ крышу мазалъ...
— Хоша ты крышу и мазалъ, а насчетъ законовъ это ты врешь. Ты въ прошломъ годѣ пришелъ изъ города и пошелъ хвастать, что дескать вышелъ законъ, чтобы насъ, мужиковъ, больше пороть не смѣли, указъ такой отъ начальства произошелъ...
— Произошелъ! Вотъ те хрестъ, произошелъ...
— Одначе, тебя сейчасъ же за это и выпороли?
— Мало-бы что выпороли! Это отъ беззаконія! Это не штука — взять, портки спустить и выдрать! Это всякій можетъ! А ты вотъ попробуй, чтобы по закону...
— Да вѣдь тебя земскій начальникъ дралъ? — Ну, земскій!
— Законный онъ али нѣтъ?
— Земскій — то? Гм... Ежели спереди, такъ законный, а ежели сзади, такъ его и не разбе
решь... У законныхъ людей — пуговицы свѣтлыя! Да къ тому-жъ и жалованье идетъ!
— Ну, то-то и есть! Вотъ тебѣ и законы.... — Это не важность, что меня выпороли. Скоро я ихъ самъ пороть буду...
— Что — о?
— Пороть буду я! Всѣхъ пороть: и благородій, и преподобій, и всякихъ, которые въ чинахъ!
— Ну, ты... тово... помалкивай!
— Анъ да! Слышалъ про новый законъ? — Какой еще?
— Про государскую думу? Ну, такъ вотъ слушай! Будетъ такая дума, гдѣ насъ, мужиковъ, будутъ чаемъ подчевать...
— Ну-ну... Не завирайся!
— Увидишь! Придемъ мы въ эту думу, а тамъ этто бархатные диваны кругомъ, зеркала
этто, небель такая пуховая! Придемъ мы въ думу, а намъ сейчасъ жалованье, ей-Богу! Самое настоящее жалованье: по десяти рублей надень...
— Эй, ты! Не завирайся!
— Слушай! Я взаправду вѣдь! Какъ день прошелъ, такъ тебѣ десять цѣлковыхъ. Получай — не хочу!
— Притвори дверь-то! Чудакъ человѣкъ! Услышатъ!
— Пусть услышатъ! Я взаправду! самъ читалъ! И такъ круглый годъ... А потомъ придутъ министры разные. Придутъ, отдадутъ честь. А мы имъ: „А скажите намъ, такіе — сякіе, а почему вы войну проиграли? А они намъ: «Пар
донъ, молъ!» А по какому праву Аксиньина мужа въ солдаты забрили? а? Тотъ намъ въ ноги! Али: а почему помѣщичій скотъ черезъ мое поле хо
дитъ? а? А они тебѣ опять въ ноги! А потомъ чаю принесутъ, пить заставятъ! Это ужъ такой законъ! Хочешь — не хочешь, — пей и непремѣнно въ накладку. Самъ пьешь, а самъ приговариваешь: Ахъ вы такіе-сякіе, господа министры! А почему у насъ на деревнѣ скотъ падаетъ? А почему голодъ есть? А куда наши деньги дѣваются? А почему земли у насъ мало и кормиться нечѣмъ? А почему у васъ, генераловъ, пузо отросло до самаго дивана? И пойдемъ, и пойдемъ...
— Постой! Погоди!..
— Чего ждать-то? Ты мнѣ отвѣтъ держи! А зачѣмъ вы моего брата-солдата въ народъ стрѣлять заставляете? А покажите, какой такой
законъ на это? Тутъ министръ штаны спуститъ и молвитъ: „Порите, молъ, меня“...
Слушатель сорвался съ мѣста, поглядѣлъ безумными глазами на разсказчика и бросился вонъ изъ сарая:
— Карау-у-у-лъ! Помогите!..
ЧУЖЪ-ЧУЖЕНИНЪ.
— Ты меня не тронь! Я лежу и думаю... — Ишь, чѣмъ заниматься сталъ! Господское это дѣло! Не по носу оно тебѣ...
— А я все-таки думаю и думаю! И думаю я, почему такое урядникъ — ваше благородіе, попъ — ваше преподобіе, а мы съ тобой—сукины дѣти и больше никакихъ...
— По закону, братъ, такъ! — Да ты врешь все!
— Я-то? Николи! Я всѣ законы знаю, потому какъ я въ городѣ цѣлое лѣто работалъ и на банкирскомъ домѣ крышу мазалъ...
— Хоша ты крышу и мазалъ, а насчетъ законовъ это ты врешь. Ты въ прошломъ годѣ пришелъ изъ города и пошелъ хвастать, что дескать вышелъ законъ, чтобы насъ, мужиковъ, больше пороть не смѣли, указъ такой отъ начальства произошелъ...
— Произошелъ! Вотъ те хрестъ, произошелъ...
— Одначе, тебя сейчасъ же за это и выпороли?
— Мало-бы что выпороли! Это отъ беззаконія! Это не штука — взять, портки спустить и выдрать! Это всякій можетъ! А ты вотъ попробуй, чтобы по закону...
— Да вѣдь тебя земскій начальникъ дралъ? — Ну, земскій!
— Законный онъ али нѣтъ?
— Земскій — то? Гм... Ежели спереди, такъ законный, а ежели сзади, такъ его и не разбе
решь... У законныхъ людей — пуговицы свѣтлыя! Да къ тому-жъ и жалованье идетъ!
— Ну, то-то и есть! Вотъ тебѣ и законы.... — Это не важность, что меня выпороли. Скоро я ихъ самъ пороть буду...
— Что — о?
— Пороть буду я! Всѣхъ пороть: и благородій, и преподобій, и всякихъ, которые въ чинахъ!
— Ну, ты... тово... помалкивай!
— Анъ да! Слышалъ про новый законъ? — Какой еще?
— Про государскую думу? Ну, такъ вотъ слушай! Будетъ такая дума, гдѣ насъ, мужиковъ, будутъ чаемъ подчевать...
— Ну-ну... Не завирайся!
— Увидишь! Придемъ мы въ эту думу, а тамъ этто бархатные диваны кругомъ, зеркала
этто, небель такая пуховая! Придемъ мы въ думу, а намъ сейчасъ жалованье, ей-Богу! Самое настоящее жалованье: по десяти рублей надень...
— Эй, ты! Не завирайся!
— Слушай! Я взаправду вѣдь! Какъ день прошелъ, такъ тебѣ десять цѣлковыхъ. Получай — не хочу!
— Притвори дверь-то! Чудакъ человѣкъ! Услышатъ!
— Пусть услышатъ! Я взаправду! самъ читалъ! И такъ круглый годъ... А потомъ придутъ министры разные. Придутъ, отдадутъ честь. А мы имъ: „А скажите намъ, такіе — сякіе, а почему вы войну проиграли? А они намъ: «Пар
донъ, молъ!» А по какому праву Аксиньина мужа въ солдаты забрили? а? Тотъ намъ въ ноги! Али: а почему помѣщичій скотъ черезъ мое поле хо
дитъ? а? А они тебѣ опять въ ноги! А потомъ чаю принесутъ, пить заставятъ! Это ужъ такой законъ! Хочешь — не хочешь, — пей и непремѣнно въ накладку. Самъ пьешь, а самъ приговариваешь: Ахъ вы такіе-сякіе, господа министры! А почему у насъ на деревнѣ скотъ падаетъ? А почему голодъ есть? А куда наши деньги дѣваются? А почему земли у насъ мало и кормиться нечѣмъ? А почему у васъ, генераловъ, пузо отросло до самаго дивана? И пойдемъ, и пойдемъ...
— Постой! Погоди!..
— Чего ждать-то? Ты мнѣ отвѣтъ держи! А зачѣмъ вы моего брата-солдата въ народъ стрѣлять заставляете? А покажите, какой такой
законъ на это? Тутъ министръ штаны спуститъ и молвитъ: „Порите, молъ, меня“...
Слушатель сорвался съ мѣста, поглядѣлъ безумными глазами на разсказчика и бросился вонъ изъ сарая:
— Карау-у-у-лъ! Помогите!..
ЧУЖЪ-ЧУЖЕНИНЪ.